Фил Рикман - Кости Авалона

Если только ей не дали ложное объяснение, будь то намеренно либо по неведению.

Возможно, ответ скрывался в строке о том, что сведения, похоже, получены тайным путем.

Естественно, у нас имелись шпионы во Франции на всех уровнях общества. Неужели кому-то из них удалось получить доступ к неопубликованным четверостишиям Нострадамуса, касавшимся королевы Англии? Если бы этот стих, к примеру, получили как секретные данные разведки, то, несомненно, доверие к нему значительно возросло бы.

Королева была суеверна, тогда как Нострадамус пользовался неоспоримым авторитетом во Франции. Я много раз слышал, как именно ему приписывали то грозное пророчество гибели французского короля Генриха во время турнира, хотя на самом деле оно пришло из Италии. Если Нострадамус заявлял, что воздух испорчен, французы не покидали своих домов, а крестьяне откладывали сбор урожая. Один из наших архиепископов, Паркер, однажды признался — хотя впоследствии и отрицал это, — что предсказание Нострадамуса побудило его отказаться от предлагаемой должности в Кентербери.

И вместе с тем опубликованные предсказания пророка, имевшие отношение к королеве, содержали в себе столько злобы, что их скорее следовало бы принять за грязную брань, брошенную французскими католиками в ее адрес. Доселе не знала корона оного королевства более нечистых рук — было написано в ту пору, когда путь Елизаветы к трону был чист и невинен. Намекая при этом и на ее жалкое родословие.

Тайные сведения из Франции передавались королеве лично сэром Николасом Трокмортоном, чья репутация, впрочем, не была столь безупречной. Преданный протестант, он все же происходил из рода ревностных католиков, и… Боже мой, все перепуталось в моей голове. Знал ли об этом хотя бы что-нибудь Сесил?

— Вы выглядите взволнованным, доктор Джон, — прервала мои раздумья миссис Кадвалад. — И, если позволите, я бы добавила, очень усталым.

Принеся кувшинчик пива, Ковдрей оставил нас наедине.

— Все в порядке, — ответил я.

Строить дальнейшие домыслы было бессмысленно. Вскрывшиеся обстоятельства следовало обсудить с Дадли: он знал Трокмортона гораздо лучше меня.

— Мастер Ковдрей, — сказала миссис Кадвалад, — когда просил меня помочь вам, говорил, что вы были довольно близки с Элеонорой.

Я испуганно поднял глаза. Передо мной стояла женщина, можно сказать, зрелой красоты, и качество перевода красноречиво свидетельствовало о ее способном уме.

— Мы знакомы всего несколько дней, — ответил я. — Но у нас… много общего. Собирался выступать ее защитником на суде. Очень расстроился, когда она отказалась повидаться со мной.

— Да, такое трудно принять. Но, быть может, вам просто солгали?

— Такая мысль приходила мне в голову. Но, думаю… нет. Кажется, ее каким-то образом убедили…

— Признать свою вину? Но как можно было убедить ее погубить признанием свою жизнь?

— Этого я не знаю.

Миссис Кадвалад сложила ладони и прикоснулась кончиками пальцев к губам.

— Однако все, что касается колдовства, похоже, выходит за границы обычных правил. Признание ее матери было таким же. Я помогала Кейт ухаживать за ее садом. Раньше я выращивала овощи и зелень для аббатства, а впоследствии мы с ней вместе изучали труды святой Хильдегарды Бингенской о лечебных свойствах растений.

— Означает ли это, что вы стали первым звеном в ее связях с аббатством?

— В некотором роде. До замужества она работала вместе со мной на кухне. Но затем, много позднее, когда Кейт стала подругой аббата, я никогда не принимала участия в их дискуссиях.

— Жаль, что не познакомился с вами раньше, — сказал я.

— О… — Она явно смутилась. — Я уже много лет не работаю с травами. Никто уже и не помнит об этом.

Жаль. Ведь я хотел спросить, не знала ли она о том, чем занималась Кейт Борроу перед арестом. Так что следующий вопрос, надо полагать, родился у меня инстинктивно.

— Миссис Кадвалад, почему же вы перестали помогать ей? Если, конечно, вопрос не покажется вам навязчивым.

— Ваш вопрос, действительно, кажется достаточно деликатным. Я никогда не обсуждаю эту тему. Я веду замкнутую жизнь и при обычных обстоятельствах даже не пришла бы сюда сегодня. Но обстоятельства как раз весьма необычны, вы не находите?

Она снова поцеловала кончики пальцев, как будто это помогало ей принять решение. За окном послышался стук копыт.

— Доктор Мэтью Борроу, — продолжала миссис Кадвалад, — хороший врач. Закончил колледж в Монпелье. Искусно вправляет кости и дергает зубы. Умеет выполнять сложные операции по удалению жидкости из мозга. Может извлечь камни из мочевого пузыря. У него очень ловкие руки. Говорят, лекаря с такими способностями редко найдешь даже в Лондоне. Гластонбери повезло, что он живет здесь.

— Вряд ли он заработал тут много денег.

— В этом вы правы. Я… — Она на мгновение закрыла глаза, прикусила губу. — Дружба с Кейт позволила мне стать помощницей Мэтью в его работе. Но через некоторое время я начала с трудом переносить его близость. У него сильная… аура. Мощная и притягательная.

— О!

Не знаю точно, какой ответ я хотел от нее услышать, но подобного объяснения я не ожидал.

— Я уважала Кейт, — продолжала миссис Кадвалад, — и она оставалась преданной Мэтью и дорожила всем, что он для нее сделал. Я не хотела… В конце концов, больше не смогла находиться рядом с ним.

— Доктор Борроу?..

— Нет. Он — порядочный человек. Человек твердых намерений. Божий человек.

— Но…

— Я возвратилась в Уэльс, к своему брату. Вернулась сюда всего год назад, когда он умер. И тогда только узнала о судьбе Кейт. Кем она стала — ужасная трагедия.

Между нами повисло молчание. Затем вдали отворилась дверь, и послышались голоса в коридоре.

— Что вы хотите этим сказать, миссис?

— Травы, которые она выращивала, — полезные травы. Я просто думаю, что она общалась не с теми людьми, и все кончилось плохо. Должно быть, он горько разочаровался в ней.

— Мэтью Борроу?

Похоже, на миг она испугалась, представив, что за ящик Пандоры открыла собственными руками. Однако из-за усталости я не разглядел, что лежало в том ящике.

— И теперь ее дочь пошла тем же путем… Я должна была заметить в ней это. Она лечила меня после моего возвращения, и я думала, что лучшие качества ее отца воплотились в ней. Не подозревая…

— Вы виделись с Мэтью после вашего возвращения? То есть…

— Я ни разу не виделась с ним. Прошу вас, — она поднялась, — простить меня. Счастлива, что смогла помочь вам с переводом.

Усталость вконец лишила меня способности соображать.

— Думаете, Кейт?.. Хотите сказать, вы действительно считаете их обеих ведьмами?

— Я… не знаю, что сказать. И, конечно, вообще не сказала бы ни единого слова, если бы Элеонору не постигла судьба ее матери. Просто не могу поверить, что это лишь совпадение. Прошу прощения. Мне надо идти.