Фил Рикман - Кости Авалона

— Помните, когда в первый раз вы поднялись на дьявольский холм и взошли на вершину…

— Я упал.

— Но если бы я предупредила вас, что вы можете упасть под действием необычной силы этого места… тогда, возможно, вы бы и не упали.

Я молчал.

— Вы много думаете. Пытаетесь обмерить всякую неизвестную вещь аршином своих познаний. Можно, наверное, даже сказать, что вы знаете слишком много.

— Сударыня, очень часто мне кажется, что я не знаю и половины. И если вы хотите сказать, что я должен забыть себя самого и все, что мне удалось познать, чтобы увидеть, почувствовать то, что скрыто…

— Забыть себя? Нет. Возможно, вам просто следует помнить, кто вы.

— Не понимаю вас.

Боже мой, я действительно не понял ее.

Всполохи света озаряли стену и гасли, точно смеясь.

— Знаете, — сказала она, — мне самой с трудом удается заглянуть внутрь себя дольше, чем на пару мгновений. Заглушить голос разума и постичь свои мысли и чувства… и в то же время перестать составлять с ними единое целое. Отделиться от них. Взглянуть на саму себя со стороны. В таком состоянии… можно разглядеть истину. Так говорят.

— Кто? Где вы этому научились?

— Немногие паломники все еще приходят сюда.

— Я хочу сказать… ведь это не христианское учение, так?

Она настороженно взглянула на меня. Грянул гром. Но в воздухе между нами царило спокойствие. Нел сложила ладони.

— Я сказала «паломники-христиане»?

— Продолжайте.

— Время от времени у нас появляются люди из… дальних стран, о которых я даже не слыхивала. Они лежат дальше, чем Франция и Испания, дальше, чем Низинные Земли. Наверное, даже дальше тех мест, откуда к нам приходил Иосиф Аримафейский.

— На востоке?

— Где-то там.

— Вы имеете в виду святых людей? Волхвов?

— Верхом на этих… на верблюдах? Разодетые в дорогие шелка? — Она рассмеялась. — Скорее в лохмотьях и пешком. Они не владеют никакими ценностями, кроме духовных. Мы снабжаем их пищей и даем кров, и они облачаются в наши одежды. Посещают наши святыни, пьют из источников. И делятся с нами своим… пониманием жизни.

— Файк знает?..

— О нет. Хотя некоторые из них в прежние времена бывали в аббатстве. Встречались с аббатом и старшими монахами.

— И вашей матерью?

— Возможно.

Я облизал обсохшие губы.

— Какие травы она выращивала, Нел?

— В основном собирала. Она собирала в полях и в лесу больше трав, чем выращивала. Искала лекарства — от оспы, от овечьей чумы. Ее стремления и помыслы были безгранично чисты.

— А порошок видений?

Первые ручейки дождя заструились по стеклам окна.

— Ах, это, — сказала она.

— А если меня тоже подослали сюда, чтобы узнать о нем?

Нел не ответила.

— Если бы я оказался здесь, когда ваша мама была жива, наверное, я тоже умолял бы ее, как Джоан Тирр, дать мне пузырек…

Нел развязала одним коротким рывком шнурок, и плащ упал с ее плеч. У меня задрожали руки.

Она наклонилась, покопалась в холщовой сумке и достала оттуда заткнутый пробкой глиняный горшочек.

— Это он?

Гроза теперь окружила нас со всех сторон.

Наверное, вы думаете, я сошел с ума, доверяя этой женщине, завладевшей моими чувствами?

Возможно, вы правы. Возможно, в ту ночь во мне и впрямь поселилось безумство, рожденное многолетней неутоленной жаждой. Скажу лишь одно: едва я услышал о том, что в Гластонбери еще можно найти порошок видений, я понял, что не уеду из этого города, пока не испробую действие снадобья на себе.

Однако я и представить не мог, что Нел Борроу носит его с собой в своей сумке.

— Он помогает роженицам, — сказала она, — когда у них тяжелые роды. И облегчает страдания женщин, если у них сильное кровотечение после родов.

— Это обычная практика?

— Еще его принимают те, кого мучают беспричинные головные боли, вызывающие яркие круги перед глазами.

— Ваша мать впервые выявила эту болезнь?

— Конечно же нет. Она была известна, в том или ином виде, с древних времен. Удивительно, что вы не слышали о ней в ваших университетах.

— По правде сказать, — ответил я, — слышал.

Я вспомнил об этом заболевании, наблюдая за тем, как Нел Борроу выставляла ряд предметов на освещенный свечой стол. О болезни я узнал не из книг, лишь с чужих слов, а все, о чем не написано в книгах, всегда вызывало у меня подозрения. Да и как могло быть иначе?

Ignis Sacer. [17] Священный огонь ( лат. ).

Об этой малораспространенной, но страшной форме чумы мне рассказывали во Франции в прошлом году. Тогда умерло много людей, но скорее от самой болезни, чем от ее воздействия на рассудок. Выжившие говорили о видениях, одновременно ужасных и великолепных.

Священный огонь.

Болезнь вызывала жжение внутри тела: страшные мучения, конвульсии, полная потеря контроля над движениями. Монгер назвал это танцем . Описание хорошо соответствовало тому, что случилось во Франции, где разносилась молва о гневе Господнем, посланном на людей за неверие. Я не читал о болезни в книгах и потому не доверял разговорам, посчитав их преувеличением, нацеленным на то, чтобы посеять страх и заставить людей подчиниться религиозным догматам.

Нел расстелила на столе чистую белую скатерть, выложила на нее маленький нож и деревянную ложку. Потом появилась склянка с водой, которая краснела при взбалтывании. Вероятно, воду взяли из Кровавого источника. Еще на скатерти были хрустальный кубок, полоска бумаги, яблоко и маленькая деревянная чашечка.

Нел вынула пробку из глиняного горшочка.

— Расскажите мне, что это такое, — попросил я.

— Порошок? Это основа, сделанная из грибов. Такие растут на злаках. В данном случае на ячмене. Гриб свисает с него черным ушком. Мама толкла его в ступке вместе… с другими травами.

— Она показывала вам, как готовится снадобье?

— Никогда. Я целый год училась делать его правильно — заставили обстоятельства. Надо было облегчить страдания нашей соседки, Эллис, — ее мучили головные боли. По ночам бедняжка стонала так, что просыпалась вся улица. Действительно, были какие-то странные крики в ту ночь, когда Эллис приняла… — Нел вдруг подняла глаза на меня. — Вы уверены, что хотите попробовать?

Я ответил решительным кивком. У меня не будет другого шанса испытать действие снадобья, когда Дадли поднимется на ноги и снова будет крутиться вокруг меня.

— Кто знает, — сказал я. — Может, зелье еще и не окажет на меня никакого действия.

Потом я рассказал Нел о своем опыте приготовления отвара из измельченных грибов, собранных Джеком Симмом в нашем саду. Эти крошечные грибы появляются осенью.

— Вы делали это в Лондоне?

— В своей библиотеке в Мортлейке. Думал, что в окружении мудрости древних действие отвара могло бы… Почему вы улыбаетесь?