Александр Золотов - Прерванный бой

— Соври Пелагее, она тебе поверит, а мне говори правду.

— Я тебе сказал правду, — Данила пошел к выходу.

— Не хочешь говорить, тогда я попробую угадать.

— Что ты можешь угадать? — Данила насмешливо взглянул на супругу.

— Слушай! — Ефросинья поближе подошла к мужу, чтобы говорить тише, — ты смурной стал после того, как побывали в лавке. Ты думаешь, я не видела, как тот монгол стал каменным? Говори! Ты решил помочь ему украсть Анну?

Данила раскрывал и закрывал рот, не в силах вымолвить словечко. Жена поразила его свой проницательностью. По реакции мужа Ефросинья поняла, что попала в точку.

— Погубить нас хочешь? — она все ближе подступала к нему, — а ты подумал, старый дурень, что Юсуф приведет сюда монголов, а те пожгут и разорят город, убьют людей! Нас проклянут!

Данила закрыл лицо руками. В голове стучало: «Как я мог, не предвидеть такого поворота событий».

— Прости меня, мать, я действительно схожу с ума.

— Перестань об этом даже думать!

— Все! Все! Забыли!

Розовый туман его мечты развеялся окончательно.

Церковь строили на другой стороне площади от дворца князя. Бревенчатые стены храма возвели быстро, но далее дело застопорилось. Василко подошел к бородатым мужикам, сидевшим у стены. Они поспешно встали, сняв малахаи* (Пояснения слов даны в конце книги), поклонились.

— Почему не работаете?

Мужики робко молчали.

— Что, языки проглотили?

— Дураков много, а умного ни одного! — выпалил самый смелый мужичок. Затем, видимо испугался своей смелости, спрятался за спины товарищей.

— Что ты прячешься? Иди ко мне. Расскажи все.

Мужичок несмело выступил вперед.

— Да что… Стены строить привычно, а крышу, говорят, надо делать по-другому, а как, — никто не знает.

Князь усмехнулся своим мыслями, сказал:

— Хвалю за смелость! Найди мне отца Тихона и попроси его подойти ко мне.

— Я уже здесь, — послышался голос, подходящего священника.

— Отче! Как строить храм будем?

— Не знаем, как делать крышу. Беженцы из Рязани рассказывают, что над церквами купола из железа, другие видели купола деревянные. Мастера по таким делам у нас нет.

— Пойдем со мной. У меня есть книга, в которой рисунки церквей.

Втроем они рассматривали храмы заморских стран. Долго не получалось выбрать, нужный рисунок. Мнения расходились. В конце концов, уступили Анне, которой понравился круглый купол из белого камня.

— Когда Анна ушла, Тихон спросил князя:

— Где взять белый камень и как его приспособить к дереву?

— Она выбрала, а ты строй, так, как тебе надо. Переговори с Еремеем. Книгу возьми с собой, она тебе нужнее.

— Так Анна….

— С Анной я все улажу.

— Обманывать грех.

— Мы ее не обманули, мы ей уступали, но выполнить ее каприз не смогли, — улыбнулся Василко.

Довольный Тихон направился к Еремею.

Поутру к князю прибыл Фома и доложил:

— За дверью ожидает приема человек, который может присматривать за посольством и быть полезен в делах разведки.

— Ему можно верить?

— Проверял. Думаю, что говорит правду.

Фома подробно рассказал о проведенной проверке.

— Я за ними последил до самого дома. Ночью он никуда не выходил. У них скоро появится ребенок.

— Ты, что, у них под печкой всю ночь сидел? — улыбнулся Василко.

— Нет. Просто, когда он вышел из кузницы, она плакала у него в объятиях, и громко говорила.

— Ты говоришь, что хорошо стреляет из лука?

— По его словам, он никогда никому не проигрывал.

Князь попросил окольничего впустить посетителя. Терентий вошел без робости, поклонился,

— Хорошего здравия тебе, князь!

— Всего хорошего и тебе.

— Я пришел по твоему приказу.

— Почему по-нашему говоришь плохо?

— Без родителей остался рано, пока скитался, рядом русских людей не было, вот и подзабыл.

— Говорят, что умеешь стрелять из лука. Где учился?

— Есть захочешь и есть нужда, всему научишься.

— Ты не ответил на вопрос. Где учился стрелять?

— Учиться особенно не пришлось. Как-то получается само по себе. Хороший стрелок был монгол, он лучше меня стрелял. Успел меня научить. Убил его русич дубиной.

— Выйдем во двор, — предложил князь.

Фома и Терентий поспешили к выходу.

Недалеко, у забора, заканчивала завтрак ворона. Слуга поднес лук и стрелу и подал стрелку.

— Вот тебе оружие, вот тебе цель, — Василко указал перстом на ворону, — у тебя одна стрела. Терентий смерил взглядом расстояние, но выстрелил не в ворону, а в пролетающую со стрекотом сороку. Птица упала к ногам восхищенного князя.

— Прости, князь, вели говорить, — Терентий поднял глаза.

— Говори.

— Правильно делаешь, что проверяешь, но я пришел на землю своей матери, а поэтому выполню все, что поручишь, чтобы выполнить ее завет.

— А если это грозит смертью?

— Если не забудете о моей семье, я пойду и выполню задание, даже ценой смерти.

— Хорошо говоришь, но будет ли так?

— Мне больше нечего сказать, князь.

— Хорошо пока свободен.

— Я могу идти домой?

— Да! Но о нашем разговоре никто знать не должен, даже твоя спасительница.

Когда Терентий ушел, Василко задумчиво спросил:

— Как думаешь, не врет?

— Думаю, нет. Если бы вчера он говорил неправду, попытался бы бежать.

— А семья?

— Это только доказывает, что она ему дорога. Будет служить, как обещал.

— Перестань, я не воюю с младенцами. Мне нужен человек, которому палка не нужна.

— Пошли меня, государь, я ни чем не связан, выполню по велению души, а не палки.

— Я подыскивал тебе помощника. Если веришь этому человеку, бери его.

— Я доверюсь ему, но я должен ответить на его вопрос.

— Передай ему мое княжеское слово: «О семье я не забуду, пока жив». Дела свои по приказу поручи смышленому человеку. Особое внимание — соли. Что известно о купцах, которые весной ушли за солью?

— Пока никаких известий. Солью не торгует никто. Слишком опасный товар. Татей в лесах развелось больше, чем деревьев.

— Пойдете в город, в котором обосновался наместник Бату-хана, там будете содействовать и по возможности охранять наше посольство. Через вас оно в случае необходимости сможет передать важные известия. Если в посольстве случится измена или оно погибнет, я должен знать об этом первым.

— Кто пойдет во главе?

— Думаю, что лучше Данилы Савича, не найти.

Князя Юрия Владимировича съедала ненависть, так как он считал, что, его брат, отец Василко, стал удельным князем не праведным путем. Когда Юрию не было и года, его отец погиб в сражении с половцами. По решению боярской думы, удельным князем стал брат Олег. Когда Юрию исполнилось двадцать, он потребовал возврата власти, но думские бояре отказали, считая правление Олега успешным. После смерти князя Олега дума заседала три дня, три дня спорили, кому отдать меч — символ власти в княжестве. Последним камешком, перевесившим чашу весов в пользу Василко, стала его молодость. Бояре посчитали, что им будет легче управлять. Другими словами «мальчишку проще сломать».