Мэтью Перл - Тень Эдгара По

По словам Барона, Катрин Готье, несмотря на низкое происхождение, была добродетельна и имела репутацию очень разумной девицы. С Дюпоном ее связывали близкие отношения; она считалась единственным его другом. Однажды сестру Катрин Готье нашли мертвой — убитой самым жестоким образом. Первой подозреваемой стала возлюбленная Дюпона. Впрочем, парижане полагали, что жандармы, в ходе расследований неоднократно выставленные Дюпоном круглыми идиотами, попросту решили отыграться, обвинив Катрин.

— Значит, она была невиновна?

— Достаточно невиновна, — последовал ответ, вполне в духе Барона.

— Так вы хорошо знали Катрин Готье?

— Дорогой мосье Кларк, неужто ваш друг Дюпон столько месяцев замалчивает эту тему? Да, я хорошо знал Катрин Готье, — Барон усмехнулся. — Я был ее адвокатом! Я защищал ее от ужасного обвинения!

— Вы? Но ведь Катрин Готье была осуждена. А вы никогда не проигрывали в суде.

— Это правда. Правда и то, что дело Катрин Готье вносит известную путаницу в мой послужной список.

Мысль о провале Дюпона заставила меня потупить взгляд.

— Дюпон не сумел оправдать возлюбленную. Но теперь он вернет былую славу, — заявил я, неосознанно переходя на Баронов лексикон. — Я имею в виду дело Эдгара По.

— Не сумел оправдать? — рассмеялся Барон. — Как бы не так!

Язвительный тон задел меня. Мне было доподлинно известно: Дюпон взялся за дело мадемуазель Готье, но отчаялся. Об этом я и поведал Барону.

— Значит, так вам это преподнесли — взялся и отчаялся. Нет, сударь, братец Дюпон не отчаялся. Он довел расследование до конца. Это вообще ему свойственно — доводить до конца. И в деле мадемуазель Готье он, как всегда, добился успеха.

— Добился успеха? Ничего не понимаю. Так ее что, не осудили?

— В деталях помню, — начал Барон, — свой первый визит в парижскую квартиру Огюста Дюпона.

Барон Дюпен сам нашел, куда пристроить шляпу и трость, ибо Дюпон этим вопросом не озаботился. «Темновато в комнате», — с досадой думал Барон. Убеждая других в необходимости оказать содействие, Барон активно использовал жестикуляцию и мимику, поэтому хорошее освещение очень бы ему пригодилось. Разумеется, его не приводила в восторг перспектива переговоров с Огюстом Дюпоном, но того требовали обстоятельства. От успеха зависело, в каком направлении пойдет собственная карьера Барона. Вдобавок на карту была поставлена жизнь женщины.

Барону прежде не доводилось бывать у Дюпона, однако он, как все образованные парижане и как все преступники, знал о нем достаточно. Адвокат Барон строго придерживался правила: не браться за дела, если подозреваемый арестован по наводке Огюста Дюпона. Причина? Она не столь очевидна, как может показаться; иными словами, Барон далеко не всегда автоматически принимал виновность осужденного лишь потому, что осудил его Дюпон. Последний имел тогда репутацию столь непререкаемую, имя его так действовало на судей, что добиться оправдания подсудимого не представлялось возможным.

Но в деле мадемуазель Готье, по мнению Барона, имелась лазейка. Барон намеревался выиграть за счет страстной любви, которую Дюпон питал к Катрин; это дело он считал главным в своей карьере. Правда, он привык убеждать себя, что у него все дела — главные, но это было особенное. Любой другой адвокат счел бы его безнадежным. Иными словами, амбициозность Барона достигла точки кипения.

— Мы с вами, мосье Дюпон, так построим защиту, что комар носа не подточит, — заявил Барон. — Мы вернем свободу мадемуазель Готье. Ваше участие в деле весьма ценно — точнее, бесценно. Освобождение мадемуазель прославит вас.

В последней фразе Барон слукавил — он знал, что слава ждет отнюдь не Огюста Дюпона, а его самого. Дюпон по-прежнему неподвижно сидел в кресле, уставившись на холодный камин.

— Мое участие в деле вернее приведет ее на виселицу, — безразлично отвечал он.

— Вовсе не обязательно, мосье Дюпон, — с жаром возразил Барон. — У вас репутация человека, который проницает обстоятельства, скрытые от других. Если всем и каждому очевидна лишь вина мадемуазель Готье, то вы, с вашими способностями, я бы даже сказал, с вашим гением, несомненно, разглядите ее невиновность. Согласно Библии, все мы грешны, сударь; но не предполагает ли данное утверждение, что все мы также и невинны?

— Э, да у вас недурно получается толковать религиозные тексты. Не ожидал, мосье Дюпен; право, не ожидал.

— Пожалуйста, зовите меня Бароном.

Дюпон вперил в своего гостя немигающий взгляд. Барон откашлялся.

— Предлагаю вам выбор, мосье Дюпон, внемлите голосу разума. Вы вольны использовать свой гений для спасения женщины, которую любите и которая любит вас, от страшнейшей, позорнейшей из смертей. Также вы вольны до конца дней своих в полном одиночестве бездействовать в своих роскошных апартаментах. Выбор для осла — я хочу сказать, любой осел примет правильное решение. Что решили вы?

Барон вообще-то не был склонен использовать сильные выражения — он прибегал к ним лишь в крайних случаях. Мадемуазель Готье в юности была любовницей богатого парижского студента; он ее бросил, однако девушка не покончила с собой. Другая в подобных обстоятельствах стала бы проституткой, но Катрин Готье удалось избегнуть и этой участи. Зато ее родная сестра, несмотря на увещевания Катрин, выбрала именно эту скользкую дорожку. Поведение сестры самым пагубным образом отражалось на репутации Катрин Готье, ибо девушки были очень похожи внешне. Их постоянно путали знакомые на улице, лавочники, жандармы. Именно путаница стала мотивом убийства. Катрин жаждала избавиться от незаслуженного позора. Однако Барон получил немало свидетельств того, что обвиняемая была не способна на дурной поступок, тем более на убийство; Барон раскрыл имена отпетых негодяев, с которыми сестра Катрин Готье вступала в тесный контакт на своем новом поприще и любого из которых легко можно было обвинить в убийстве на основании самых незначительных улик.

— Если я и возьмусь расследовать обстоятельства смерти ее сестры, — заговорил Дюпон, и у Барона мурашки побежали по спине от его слов, — если я и возьмусь, никто не должен знать о моем вмешательстве.

Барон обещал ничего не сообщать газетчикам.

Дюпон действительно расследовал смерть сестры мадемуазель Готье. Он полностью восстановил ход событий, не оставив места сомнениям. И что же? Виновной, безо всяких оговорок и допущений, оказалась его возлюбленная, Катрин Готье. Информацию эту Дюпон передал префекту заодно с уликами, упущенными полицией, и тем самым не оставил Барону Дюпену ни малейшего шанса выиграть дело. Барон был в отчаянии. Гордость не давала ему принять поражение с достоинством. Он задействовал едва ли не все свои связи, он потратил много тысяч франков, даром что и так был по уши в долгах — теперь все пропало. Подтасовка не удалась. Дюпон предъявил неоспоримые доказательства. Барон разорился; репутация его была погублена.