Мэтью Кляйн - Афера

Все события в этой книге вымышлены, за одним исключением.

27 апреля 1998 года представители некой компании, чьи акции имелись на рынке ценных бумаг, заявили, что их компания будет переименована в «Zap.com» и перестанет продавать замороженное мясо и рыбий жир, а вместо этого откроет Интернет-портал и займется электронной коммерцией.

Вследствие данного заявления котировки акций компании на Нью-Йоркской фондовой бирже выросли на 98 %.

Сейчас, спустя семь лет, компания снова занимается мясом и рыбным белком.

Это простейшая афера, и провернуть ее под силу последнему дураку, даже тому, что сидит рядом со мной.

Ему лет двадцать пять, одет в аккуратную рубашку и бежевые брюки. У него ухоженные руки, на носу очки. Похоже, мальчик-компьютерщик с университетским образованием. Быть может, он прочитал об этой афере в книжке или в Интернете, и ему хочется попробовать ее провернуть. Чтобы потом было о чем рассказать друзьям. Место он выбрал идеальное — уютный бар, где нет откровенных отморозков, которые могли бы переломать ему пальцы, к тому же достаточно далеко от дома, чтобы впредь никогда здесь случайно не оказаться.

И вот все начинается. Он сидит за барной стойкой, через одно место от меня. Разговаривает с соседом, крепким парнем в явно маловатом для его комплекции костюме. У громилы сросшиеся брови, идущие дугой через весь лоб, а на руке перстень с печаткой. Судя по всему, эта печатка оставила свой след на лицах людей, пытавшихся его обмануть. Видимо, очкарик не так уж прозорлив.

— Знаешь, — говорит очкарик громиле, — чует мое сердце, мне сегодня повезет. Хочешь сыграть в одну игру?

Поднеся стакан «Джека Дэниелса» ко рту, громила задумывается. В его огромной ладони не видно самого стакана. Перекатывая во рту кубики льда, он глядит на паренька. Ему хватает секунды, чтобы все оценить.

— Ладно, — соглашается он.

Паренек принимается объяснять правила:

— Игра называется «Кто больше?». Сначала мы кладем деньги в банк. Скажем, баксов по двадцать. — Он вытаскивает двадцатку из кармана и бросает на барную стойку. — Затем мы начинаем торговаться.

Громила задумывается, но потом достает зажим для денег, с толстенной кипой наличности. Это тоже недобрый знак. Столько денег с собой носят только люди, занимающиеся вполне определенным видом деятельности. Те люди, которые чеки не принимают. Я уже подумываю, что стоит вмешаться и остановить паренька, пока он не пострадал, но тут громила выуживает из пачки двадцатку и тоже бросает ее на стойку со словами:

— Давай сыграем.

— Давай, — говорит паренек.

На его лице одновременно читаются страх — а вдруг раскусят? — и воодушевление — он действительно пытается провернуть эту махинацию. Возможно, парень обдумывал ее несколько недель, если не месяцев. Зато какую историю он расскажет своим друзьям-очкарикам.

— Все просто, — объясняет он. — Теперь мы начинаем торговаться. Кто больше предложит, тот и выигрывает все деньги, стоящие на кону. Понятно?

— Да, давай начнем, — отвечает громила.

Судя по выражению лица, с математикой у него туговато. Но правила простые, да и паренек вроде угрозы особой не представляет…

— Что ж, — говорит очкарик. — В банке сорок долларов. Пожалуй, я для начала предложу за него двадцать.

Громила обдумывает ставку. В банке сорок долларов. Паренек хочет забрать его за двадцатку. Еще можно остаться в выигрыше. Громила выплевывает лед обратно в стакан и болтает его там, как игральные кости.

— Да ладно, — ухмыляется он. — Я дам за него двадцать пять.

Вот тут пареньку надо остановиться. Он должен великодушно махнуть рукой, забрать двадцать пять долларов, придвинуть банк поближе к громиле и, выиграв на этом пятерку, свалить из бара, да побыстрее, пока громила шевелит извилинами. Но паренек жаден. Не до денег, конечно. Вполне возможно, денег у него куры не клюют — может, он обладатель фондовых опционов на несколько миллионов долларов в какой-нибудь компании, продающей всякие бесполезные вещицы через Интернет. Нет, ему нужна хорошая история. Парнишка уже видит эту картину: вечером он встречается с друзьями в баре на центральной улице Сан-Франциско и рассказывает, как облапошил сегодня одного работягу — он обязательно так и скажет: «работягу», — выудил у него немного денег, которых, впрочем, хватит, чтобы всех угостить, а затем он окликнет бармена и закажет всем выпивки.

В общем, очкарик не останавливается.

— Двадцать пять, говоришь? — В притворной задумчивости он потирает щеку. — А ты крепкий орешек. Зато я готов предложить двадцать восемь долларов.

Громила усмехается. Он уже все просчитал — любая ставка меньше сорока долларов позволяет остаться в выигрыше. Теперь ему даже думать не надо.

— Тридцать баксов, — отвечает он.

Паренек делает вид, что отступается. Он делает глубокий вдох, словно съел что-то острое, а потом говорит:

— Ух, больше я не потяну. Ты выиграл. Давай свой тридцатник — банк твой.

И протягивает руку громиле. Тот достает сначала двадцатник, потом еще десятку и отдает пареньку, который тут же прячет деньги в карман и, махнув рукой в сторону сорока долларов, говорит:

— Эти сорок долларов твои.

Громила забирает деньги и кладет их к себе. Догадались, что произошло? Громила заплатил двадцать долларов за право сыграть. Затем он заплатил тридцать долларов, чтобы сорвать банк. Всего он отдал пятьдесят долларов, чтобы выиграть сорок. Паренек обул его на десять баксов за пару минут. Это старая как мир афера — называется «Торги». Существует масса ее разновидностей.

Но теперь очкарик делает очень большую ошибку. Он не уходит из бара. Первое правило афериста: никогда не позволяй жертве понять, что ее надули. А второе правило звучит так: если ты нарушил первое правило, немедленно уноси ноги. Но паренек потягивает себе пивко и смотрит бейсбол. Затем он наконец встает и просит счет. Вальяжно облокотившись о барную стойку, очкарик медленно отсчитывает деньги. Боже, он безнадежен. По счету надо расплачиваться еще до того, как приступишь к делу. Всегда нужно иметь возможность быстро смыться.

Я вижу, как у громилы шевелятся извилины в голове. Он точно бандит, а бандиты чуют обман лучше, чем обычные люди. Здесь дают о себе знать годы преступной жизни: если бы он провел последние тридцать лет, занимаясь балетом, то смог бы оценить удачно выполненный пируэт.

Тем временем паренек продолжает смотреть телевизор. Теперь он стоит за барным стулом и зевает, безразличный ко всему. Но его вернут на землю. Причем скоро.

— Подожди-ка, — говорит громила, усиленно моргая. У него мрачный вид человека, которому очень жарко, хотя в баре холодно, как в морозилке. И продолжает: — Что-то здесь не так.