Йен ПИРС - Рука Джотто

Аргайл пожал плечами.

– Неплохо, наверное, – уныло бросил он. – Музей Морсби по-прежнему высылает мне гонорар за услуги, которые я изредка им оказываю, – этого хватает, чтобы оплачивать счета. Недавно удалось продать несколько рисунков за приличную цену. Вот, собственно, и все. Остальное время и слоняюсь по дому и слушаю, как бьют часы. Я устал от всего этого.

Они дружно вздохнули, и воцарилось молчание.

– Я знаю, знаю, – сочувствующе сказал Бирнес. – Ах, эти славные восьмидесятые! – В голосе его прозвучали ностальгические нотки. – Тогда весь мир захватили алчность, эгоизм и стремление к роскоши. Когда же вновь войдут в моду эти пороки, столь милые сердцу каждого дельца?

Аргайл разделил его грусть по поводу неожиданного приступа скаредности у денежных мешков. Затем они посудачили о том, как недальновидны и непереносимо скучны люди, соизмеряющие доходы с расходами. Бирнес высказал печальное предположение, что если так пойдет дальше, то его неминуемо ждет банкротство. Несмотря на столь мрачный прогноз, он предложил заказать для начала гусиную печенку foie gras с трюфелями. «Цена вполне приемлема для этого времени года», – сказал он. Аргайл с трудом сдержал саркастическую улыбку.

– Итак, – продолжил Бирнес, поняв, что подавленный вид его молодого друга объясняется не только присущим их профессии пессимизмом, – чем я могу тебе помочь?

– Вы можете дать мне совет. В то время как у меня ничего не продается, я получаю предложение поработать преподавателем в университете. Как вы поступили бы на моем месте? Ведь не могу же я всю жизнь ждать, когда подвернется счастливый случай.

– Да, действительно, это не дело, – поддержал его Бирнес. – По себе знаю, как действует на нервы любая заминка в бизнесе. Особенно когда понимаешь, что за спиной у тебя никого нет. Для того чтобы выстоять, ты должен найти богатого покровителя или сделать необыкновенное открытие в сфере изящных искусств. Я думаю, для старта тебе хватит ста тысяч.

Аргайл фыркнул:

– Необыкновенные открытия и богатые покровители – столь же редкое явление, как и покупатели. По крайней мере, для меня. Мой послужной список очень скромен. Кто захочет вкладывать деньги в неудачника?

– Ну-ну, – поторопился утешить его Бирнес. – Не стоит впадать в отчаяние. Тебе же удалось продать пару вещиц.

– Всего пару. – Аргайл был безутешен. Отчего-то разговор с Бирнесом, на который он возлагал такие большие надежды, совсем не принес ему облегчения. – Одна-две продажи не делают карьеры, вы знаете это не хуже меня.

– Хорошо, чего ты хочешь сам?

– Сам я хочу продавать картины. Но не вижу смысла заниматься этим, поскольку ничто не продается. Вот, собственно, и вся проблема. Не подумайте, что я хочу загребать миллионы, меня устроил бы куда более скромный доход. Но ведь нет и такого, и в чем моя ошибка, хоть убейте меня – не пойму.

– Ты все делаешь правильно, просто сейчас такой момент – ни у кого нет продаж. Во всяком случае, тех, что дают прибыль. А может быть, твоя проблема как раз в этом и заключается…

– В чем?

– В том, что ты все делаешь правильно. Честность, конечно, хорошее качество, но только не в торговле. Иногда ты бываешь слишком уж честен. Помнишь, как тогда с Шарденом?

Около года назад Аргайл купил на распродаже небольшое полотно. Он предполагал, что это Шарден, и сумел продать его за очень хорошие деньги. Спустя неделю он выяснил, что никакой это не Шарден, а гораздо менее именитый художник.

– Это была чистая, честная сделка, – убеждал его Бирнес. – А ты зачем-то стал разыскивать покупателя, показал ему документы, которых сам бы он никогда не нашел, забрал картину обратно и вернул все деньги. Нет, я, конечно, очень ценю твои высокие моральные качества, но это совершенно не деловой подход.

– А по-моему, очень даже деловой. Это был известный коллекционер. Я доказал ему свою честность, заслужил репутацию порядочного человека, и в следующий раз он опять обратился бы ко мне…

– Обязательно. Жаль только, что через три недели его самого арестовали за коррупцию и связь с организованной преступностью, – вставил Бирнес с усмешкой. – Ты проявил щепетильность в отношении его денег, чудесно. Но ты упустил один крошечный факт: деньги достались ему не самым честным путем.

– Да знаю я, знаю, – с горечью согласился Аргайл. – Но… мне не нравится эта сторона бизнеса, – поморщился он. – Да, я должен обчистить клиента до нитки, но когда нужно проявить жесткость на деле, совесть не позволяет мне этого сделать. И не говорите мне ничего. Вы и сами такой.

– Не скажи, между нами есть разница. Мне очень неприятно напоминать тебе об этом, но у меня есть деньги. Много денег. И я могу позволить себе такую роскошь, как совесть. И поверь мне: это очень дорогое удовольствие.

Аргайл помрачнел еще сильнее. «Ничего, – размышлял, глядя на него, Бирнес. – Иногда бывает полезно выслушать правду. Давно нужно было поговорить с ним». Он был очень высокого мнения об этом молодом человеке и по-своему любил его, однако считал необходимым спустить начинающего дельца на грешную землю и научить жить в жестких и порой жестоких условиях реальности.

– Ты боишься посмотреть в лицо фактам, Джонатан, – отеческим тоном продолжил он. – Ты любишь клиентов и любишь картины. И то и другое редко встречается среди дельцов и совершенно не помогает продавать картины. Твоя задача – как можно больше взять и как можно меньше дать взамен. Если ты что-то узнал – держи информацию при себе. Не надо кричать, что Шарден – не Шарден; пусть этим занимаются историки и знатоки; твое дело сторона. Нужно в конце концов сделать выбор, что для тебя важнее: твоя щепетильность или деньги. Нельзя иметь все сразу.

Бирнес говорил все то, что Аргайл давным-давно знал сам и чего не желал слышать вовсе. В заключение Бирнес сказал, что, если Аргайл не хочет принимать предложение университета, ему ничего не остается, как ждать оживления ситуации на рынке.

– Конечно, спрос на картины уже никогда не будет таким, как прежде, но рано или поздно он обязательно поднимется. Если ты сможешь переждать год-другой, то в конечном итоге все наладится.

Джонатан недовольно сморщил нос. Глупо было надеяться, что Бирнес, как бы он ни был к нему расположен, выдаст совет, который мгновенно решит все его проблемы. Как он сказал? Нужно сделать какое-нибудь открытие, чтобы тебя заметили, если уж у тебя нет денег. «Ну-ну, помечтай», – сказал он себе.

– Ладно, – произнес он вслух, – я еще подумаю.

– Боюсь, я не смог тебе помочь, – с сожалением заметил Бирнес.

– В сложившейся ситуации это невозможно. Разве что вы угостите меня еще одной бутылочкой вина…

Сказано – сделано. Как ни странно, но мысль о том, что даже Бирнес не смог предложить ничего дельного, несколько утешила Джонатана. Во-первых, это означало, что проблема заключается не в нем самом, а вызвана объективными обстоятельствами, а во-вторых, его согрела мысль, что даже Бирнес переживает не лучшие времена.