Александр Холин - Империя полураспада

– Надо же, будто корова языком слизала, – Быструшкин глядел на камень, словно на великое чудо. Впрочем, может быть, так оно и было, только наши праотцы относились к чудесам как к вещам обыденным, случающимся каждый день и с любым жителем земли.

– Между прочим, Константин, – снова подал голос Знатнов – эта женщина зачерпнула воду из мёртвого источника. Да-да, в пропасть срывается мёртвая вода. Я не знаю, куда она там девается, но живая вода – это левый поток.

– Так ведь она такая мутная?! – пытался возразить Быструшкин.

– Ты помнишь, когда-то я здешнего ручного осьминога оглоблей поранил? – напомнил Знатнов давешнее приключение. – Так вот, на Кеше ни одной царапинки не осталось! И всё озерко наполнено именно живой водой. Кеша, слава Богу, не злопамятный, мы с ним уже подружились.

– Вот как?! И где же ты с ним общался?

– Прямо здесь, в пирамиде, – указал на озеро Александр Викторович. – Пока ты с бандершей торговался, мы здесь с Екклесиастом обсуждали проблему избавления от нашествия чужих.

– С Татьяной торговался не я, а вот он, – Константин Константинович указал на молчаливо стоящего рядом капитана Рожнова.

То ли офицерский китель, то ли другие соображения пока удерживали Знатнова от знакомства с третьим присутствующим, но сейчас увиливать уже было поздно.

Александр Викторович посмотрел в глаза Родиону, и тень смутного воспоминания пробежала у него по лицу. Литературовед пытался отогнать наседавшие мысли и поэтому спросил отвлечённо:

– У вас общевойсковые петлицы, а в каких частях служите, если не секрет?

– Он пожарный, – ответил за капитана Быструшкин. – К тому же москвич, твой земляк. Он совсем недавно к нам прибыл.

– Пожарный?! – воскликнул Знатнов.

– Следующим вопросом, очевидно, будет, а не знаю ли я о пожаре Останкинской телебашни? – хмуро произнёс Рожнов. – Отвечаю: да, знаю, потому что я был там во время пожара.

– Что с ней? Что с Ксюшей? – перебил его Александр Викторович. – Я видел вас выходящими из башни. Что с ней?

– Видели? – озадаченно переспросил Рожнов. – Мы выполнили задание. Тогда всё прошло успешно.

Знатнов облегчённо вздохнул. Видя это, Родион заколебался, стоит ли сообщать о покушении, об операции, об уходе Ксении из земной жизни? Капитан ещё не успел познакомиться со своим потенциальным тестем, но, как офицер и пожарный, не умел оставлять чего-то невыполненным.

– Вы Знатнов, отец Ксении? – уточнил на всякий случай Родион.

– Да, – кивнул тот. – Что, не похож на мудрого папочку?

– Дело совсем не в этом, – снова сдвинул брови Родион. – В Ксению стреляли…

– Что?! – не поверил своим ушам Александр Викторович. – Что вы мелете чушь всякую?!

– Подожди, подожди, – остановил его Быструшкин. – Капитан не лжёт, вроде бы…

Рожнов действительно не врал. Далее, не сходя с места, ему пришлось рассказать всё до мельчайших подробностей и повторить несколько раз.

Эмоциональное восприятие было необычным для мужчин: из жизни ушла добрая, нежная, наконец, просто красивая женщина, отцом которой являлся один из присутствующих.

Знатнов воспринял сообщение тяжело, но посторонние заметили лишь несколько капель слёз, без разрешения выкатившихся из глаз.

– По сути, меня начальство отпустило только под нажимом доктора. А просто так, за отключение этого проклятого Ретранслятора, да ни за что! – пытался объяснить Рожнов. – Меня Татьяна готова была распять здесь же, возле храма, и распяла бы, только вы помешали. Ведь она ради власти – чёрту душу продаёт. Поэтому я попытался её купить входом в Шамбалу, мол, есть ключ у меня. Мне, почему-то, не поверила, а вот вам – легко.

– Ладно, мужики, пора идти в лагерь, – подытожил Быструшкин. – Если мы до сих пор здесь, в этой жизни, то, значит, чего-то ещё не доделали. Значит, пожалеть себя бедного сирого и несчастного всегда успеем. Непозволительно только ради упоения горем, забрасывать все остальные дела. Недаром Христос сказал когда-то: «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов». А это значит, что никогда нельзя становиться живыми мертвецами и посвящать себя только рыданиям, стенаниям и воспоминаниям. Ты живёшь сейчас, сегодня, так делай то, что должен сделать сегодня, а не вчера и завтра.

Тем более, пирамида давно уже закрылась. Нас, я думаю, там не ожидают. Надо что-то с отрядом чужих поступить? От них так просто не избавиться. Вот это как раз предстоит сегодня и сейчас, а без нас никто с этим делом не управится.

Сначала надо поглядеть, где боевики чужих обосновались. На месте легче будет решить, что дальше делать.

Мужчины пошли к выходу из острога, а с востока к Аркаиму уже подбиралась темнота. Тут тишину наступающих сумерек распороли автоматные очереди.

Мужчины переглянулись и резвой прытью кинулись в сторону археологического лагеря, откуда доносилась перестрелка. Несмотря на то, что находка и археологические раскопки Аркаима взбудоражили весь мир, но место до сих пор оставалось тихим и нелюдимым. С кем же боевики затеяли перестрелку? Кто решил прийти на помощь?

Эти и ещё множество других вопросов роились в головах бегущих мужиков, только ни у кого из них не было хоть какой-нибудь завалящей гипотезы.

Вдруг перестрелка внезапно прекратилась. Что могло ещё случиться? Кто победил? Подбегая к лагерю, вдруг все трое остановились как вкопанные. Оттуда навстречу к ним вышел Терёшечка.

Мальчик беспечно подошёл к мужчинам и поднял вверх правую руку:

– Здравии будьте, боляре!

К нему кинулся Знатнов, обнял мальчика как родного сына и громко всхлипнул. Вероятно, пережитые страдания достаточно потрепали ему нервов и надрывный всхлип – свидетельство того, что Александр Викторович не ушёл в себя, не замкнулся изнутри в своей раковине, а, значит, останется жить.

– Терёшечка! Терёшечка! – только и смог выговорить Знатнов.

– Что вы, Александр Викторович? Что вы? – отбивался от него мальчик. – Живой я, живой! Это беспредельщики друг друга перестреляли.

– Что?!? – ахнули мужчины.

– Перестреляли, – повторил Терёшечка. – Я решил вас проведать с благословения старца Смарагда, а мостик на этот раз у меня вывалился прямо в лагерь археологов. А там полно бандюков. Так они меня схватить решили.

– А ты?

– А что я? – весело расхохотался мальчик. – Я сначала от рук уворачивался, потом от пуль, только и всего. А они, стараясь в меня попасть, друг друга перестреляли.

– Постой-ка, – решил уточнить Быструшкин. – Ты что же, «дружинной гимнастикой» увлекаешься?

– У нас дома этим не только мальчики увлекаются, – кивнул Терёшечка. – Даже у Сергия Радонежского в посаде вырастали воины духа. Вспомните Ослябю и Пересвета. А на Киевской Руси чтобы стать дружинником, надо-ть было научиться хотя бы от стрел уворачиваться. Потом уже принимать их на меч или руками ловить. А от пули также легко уклониться, ежели умеешь. Вот это и перебесило отморозков так, что они друг друга перестреляли.