Александр Овчаренко - Клуб избранных

После начала перестройки Кайсан Николаевич с головой ушёл в политику и на этом поприще добился заметных успехов. Как человек дальновидный, Кайсан Николаевич не прекращал заниматься бизнесом, что со временем позволило ему занять пост председателя торговой палаты. Паралич власти в родной республике во время дефолта и зарождения дикого российского капитализма как нельзя лучше сыграл ему на руку. Во время знаменитого «парада суверенитетов» Кайсан Николаевич развернул широкую предвыборную компанию, на которую не пожалел средств, и власть, как перезрелый плод с ветки, упала в его смуглые ладони.

Сегодняшний вечер должен был принести в закрома его республики солидные деньги. Буквально на днях было открыто месторождение урана, и это сулило большие прибыли. Радостная новость была подпорчена одним маленьким юридическим нюансом. Загвоздка в том, что месторождение располагалось на частной территории: некий бизнесмен накануне выкупил около двухсот гектаров земли под пастбища, и теперь претендовал на свою долю природных богатств. Можно было подключить нужных людей и аннулировать сделку через суд, но Кайсан Николаевич предпочитал договариваться.

Гость явился ровно назначенное время, одетым без изысков, но со вкусом. Кайсан невольно залюбовался им: бледно-голубая рубашка удивительно шла к его загорелому лицу и серо-голубым глазам. Вглядываясь в скуластое, с ярко выраженными азиатскими чертами лицо гостя, Кайсан вспомнил подготовленную пресс-секретарём для него справку: уроженец здешних мест, отец русский, мать калмычка, окончил Волгоградский сельскохозяйственный институт по специальности «экономика», долгое время работал по специальности в крупном аграрном комплексе. В начале 90-х ушёл в частный бизнес – занялся разведением овец редкой породы, и на этом сделал свой стартовый капитал. То, что урановое месторождение оказалось расположенным на его землях, выглядело чистой случайностью, но Кайсан Николаевич не верил в случайности.

Он пожал гостю руку и мысленно отметил, что рукопожатие получилось крепким. После обмена любезностями Кайсан Николаевич предложил партию в шахматы. Посреди уютной наполненной кондиционированной прохладой гостиной стоял шахматный столик, изготовленный из редких пород дерева. Шахматные фигуры были искусно вырезаны из белого и чёрного камня и на первый взгляд казались тяжёлыми и холодными, но когда Председатель коснулся их рукой, фигуры, к его удивлению, оказались на ощупь тёплыми и лёгкими. Хозяин настоял, чтобы гость играл белыми.

Председатель наклонился над доской и сделал незамысловатый, но классический ход пешкой с е2 на е4. В это время из ворота рубашки неожиданно вывалился и повис на цепочке амулет.

– Это коготь дракона, – без тени смущения пояснил гость, поймав удивлённый взгляд партнёра по шахматам. – Мой амулет.

Это было сказано так, словно существование драконов не вызывало ни у кого сомнения.

– Позвольте! – протянул руку Кайсан Николаевич.

– Прошу Вас. – Председатель ловко снял с шеи цепочку и передал хозяину дома.

– Действительно похоже на коготь дракона! – улыбнулся Кайсан Николаевич. – В Японии существует целый культ драконов. Вы тоже увлекаетесь историей Страны Восходящего солнца?

– Не могу назвать себя заядлым японистом, но меня всегда интересовала японская поэзия.

– Неужели? И что же Вы предпочитаете: танки или хокку?

– Мне ближе по духу танки. Я даже в юности пытался подражать мастерам изящной словесности. Конечно, это слабые стихи, но тогда я впервые осознал радость творчества.

– Может, что-нибудь прочтёте?

– Кое-что я ещё помню:

– Неплохо, очень даже неплохо! – похвалил Кайсан Николаевич. – Только это не танки. Стихи написаны в манере хокку – типичное трёхстрочье, но мне, правда, понравилось. Мне кажется, Вы уловили дух японской поэзии, её философию.

– Благодарю Вас, Кайсан Николаевич, – произнёс Председатель, делая очередной ход на шахматной доске.

– Теперь, когда все приличия соблюдены, – улыбнулся Имбиржинов, – пора перейти к делам насущным. Мне передали Вашу просьбу о создании акционерного общества по разработке месторождения урана. Скажите честно: Вам по зубам такой бизнес-проект?

– Кайсан Николаевич! Ваше последнее выражение напомнило мне притчу.

– Хм! Интересно какую?

– Притчу о Первом Прорабе.

– Это, конечно, не древний японский эпос, – пошутил Президент, – но я с удовольствием послушаю.

– Извольте! – едва заметно склонив голову, произнёс Председатель и сознательно поставил коня в подготовленную для него ловушку.

Однажды, ранним летним утром, когда солнечные лучи ещё не обжигали макушки простолюдинов, а камни мостовой приятно холодили ступни босых ног, через открытые городские ворота в священный город Иерусалим вошёл странный человек. Голова незнакомца была обвязана потемневшей от пота тряпицей, на поясе болталась медная чернильница, а за ухом торчало очиненное гусиное перо. Из перекидной сумы торчали многочисленные свитки папирусов и какие-то инструменты. Каждый, кто взглянул бы на странника, опознал бы в нём иноземца, ибо сыны Израилевы ни обликом, ни одеянием на него похожи не были. На загорелом лице путника выделялись синие, как само небо, глаза, а во рту ощущалась значительная нехватка зубов.

Несмотря на усталость и не покидающее несколько дней чувство голода, иноземец был весел, и его лукавый взгляд, словно в поисках утерянной монеты быстро перебегал с одного места на другое.

– Ты кто такой? – бряцая доспехами, сурово спросил стражник.

– Я Прораб, – смиренно ответил путник и на всякий случай улыбнулся.

– То, что ты раб, я и сам вижу! – нахмурился стражник, который был настроен крайне недружелюбно.

Несколько лет назад, по недосмотру стражи, в город на осле въехал молодой мужчина в белых одеждах, который называл себя сыном плотника. Сразу же по приезду молодой человек стал проповедовать любовь к ближнему, непротивление злу, и ещё много чего. В результате начались массовые волнения. Проповедника задержали, предали суду и на всякий случай распяли, но тело таинственным образом исчезло с креста, и в недосмотре опять обвинили стражников. После этой таинственной истории большая часть стражников подверглась репрессиям со стороны городских властей, а сама стража была реорганизована в тайную стражу, ведавшую доносами на врагов истинной веры, и городскую стражу, охранявшую крепостные стены, городские ворота, а также дом Первосвященника и другие важные стратегические объекты.