Клементс Рори - Мученик

Он снова сделал паузу, обведя взглядом сидящих, которые не сводили с него глаз.

— Жерар был недалеким, вспыльчивым молодым человеком, но кто-то решил, что он не сможет выполнить свою мерзкую миссию в одиночку. Позже в результате допросов стало ясно, что, планируя преступление, он поселился в Роттердаме в таверне под названием «Русалка», которой владел англичанин и которая, скорее всего, была публичным домом, исходя из ее названия. В ту пору в таверну часто захаживал посетитель, которого проститутки хорошо запомнили. Этот человек, фламандец, знал толк в услугах шлюх и щедро платил им за работу. Но у него были странные привычки. Он требовал, чтобы его били. Проститутки привыкли к необычным просьбам, включая и подобные акты насилия, но желания этого человека заходили слишком далеко. Будучи побит одной из женщин, он возбуждался, привязывал ее к кровати и начинал избивать ее сам. Проститутка испугалась, что он забьет ее до смерти. Содержатель публичного дома и хозяин «Русалки» выставил этого человека из своего заведения. В тот же день и Бальтазар Жерар покинул таверну. Спустя неделю в Делфте была обнаружена убитая проститутка. Ее забили до смерти в комнатах, которые снимали двое мужчин, один из которых подходил под описание Жерара, а другой — его компаньона-фламандца из таверны в Роттердаме. Раны той женщины были схожими с ранами проститутки из «Русалки», а руки ее были также привязаны к кровати. Согласно одному из отчетов он вырезал на ее теле религиозные символы. Больше ни одного из этих мужчин никто не видел, а менее недели спустя в Принсенхофе, резиденции Вильгельма Молчаливого, где принц был впоследствии убит, когда поднимался по ступенькам, появился вооруженный пистолетами Жерар. Мое предположение, которое, я полагаю, подтверждено вескими доказательствами, заключается в том, что Жерар был не один. Быть может, на месте преступления его и не было, но кто-то еще помогал Жерару разрабатывать план убийства. Так или иначе, Бальтазар Жерар действовал не в одиночку.

Шекспир наклонился вперед. В его воображении возникло леденящее кровь видение: труп леди Бланш Говард лежит на каменной плите в крипте собора Святого Павла, искатель мертвых Джошуа Пис переворачивает тело, и его взору предстает вырезанное на спине трупа распятие. Неужели возможно, что человек, который нанес ей эти раны, и человек, который в Делфте убил проститутку и был пособником в убийстве Вильгельма Молчаливого, одно и то же лицо? Но самое главное, просматривается связь между убийством Вильгельма и заговором против Дрейка.

— Вы полагаете, что этот фламандец может быть так называемым убийцей Дракона, наемником, посланным убить вице-адмирала?

Уолсингем сделал знак Фелиппесу.

— Томас, не могли бы вы…

Фелиппес поправил на носу очки в металлической оправе и углубился в чтение документа, лежащего перед ним на столе.

— Вот, — сказал он своим тоненьким, словно птичьим, голосом. — Я расшифровал это послание прошлой осенью, вскоре после того, как бабингтонские заговорщики предстали перед судом. В то время мы не были уверены в его важности и в том, что оно вообще означает, хотя очевидно, что в нем говорилось об испанских планах послать против нас флот. Послание было адресовано Филиппу, но на этот раз оно было от герцога Пармы, а не от посла Мендозы. Я зачитаю вам его: «Делфт помог нам в расчистке фарватера? В богоугодном деле человек, обладающий глазом сокола, может стоить сотни кораблей». Слово «Делфт», я полагаю, в данном случае относится к убийству принца Вильгельма. А слова «расчистка фарватера» — не требуют объяснений. Они хотят, чтобы их флоту ничто не препятствовала в плавании по Английскому каналу, особенно сэр Френсис Дрейк. С учетом вышесказанного, значение послания Пармы становится очевидным: «Давайте подошлем делфтского убийцу к Дрейку».

— Спасибо, Томас, — произнес Уолсингем. — Джон, — обратился он к Шекспиру, — вам понадобится описание этого человека и все, что о нем известно. Как сказал господин Миллс, он фламандец. У нас есть его описание, переданное нам властями Делфта и Роттердама. Это человек ростом шесть футов, худощавый, но сильный, обычно гладко выбрит, — хотя, возможно, с тех пор он мог отрастить бороду. У него холодный взгляд, глаза почти черные, бледная кожа, он часто ходит к проституткам. В Роттердаме он представлялся под именем Халс Хассельбейнк и говорил, что он — лютеранин. Возможно, этого недостаточно, но это все, что у нас есть. Пошлите Слайда в публичные дома, а если понадобится, отправляйтесь туда сами. У этого фламандца необычные пристрастия. Поспрашивайте. Не подверглась ли какая-нибудь женщина подобному насилию?

Он оглядел сидящих за столом.

— Обратите особое внимание на оружие, которым было совершено убийство в Делфте. Меня сильно беспокоит этот пистолет с колесцовым замком. Королева в большой тревоге. Подобное оружие легко спрятать, и оно смертельно при использовании с близкого расстояния. Если нанятый королем Филиппом убийца захочет воспользоваться таким пистолетом, он будет искать его здесь. Отправляйтесь к оружейникам. Между тем я настаиваю на том, чтобы все в этой комнате удвоили бдительность. Смерть шотландской дьяволицы все изменила и, без сомнения, вызовет ответную реакцию наших врагов как дома, так и за границей. Господа, будьте готовы к худшему и молитесь о лучшем.

Шекспир хотел сообщить Уолсингему о своих подозрениях, о возможной связи между убийством Вильгельма Молчаливого и леди Бланш Говард, но прежде чем он смог произнести хоть слово, господин секретарь уже покинул комнату. Шекспир вздохнул и сломал перо.

— Его ждут в Гринвиче, — с улыбкой произнес Миллс, — для организации официальных похорон. Наша государыня снова его призвала. Как в таких случаях говорят мусульмане: собаки лают, а караван идет.

Шекспир постучал в дверь дома в Доугейте. Ему показалось, что из-за двери доносится шум, но дверь никто не открыл. В нетерпении он принялся барабанить, и наконец ему открыли. Появившаяся в дверях молодая женщина смотрела на него, подняв брови, словно ее удивил тот факт, что кто-то мог так колотить в дверь.

— Простите, что не открыла сразу. Я укладывала детей спать.

Шекспир хмыкнул, но не извинился.

— Мне нужно увидеть господина Томаса Вуда. Вы госпожа Вуд?

— Нет, — вполголоса отчетливо произнесла она. — Здесь нет госпожи Вуд, если, конечно, вы не имеете в виду трехлетнюю дочь хозяина Грейс. Меня зовут Кэтрин Марвелл, я — гувернантка. Полагаю, господин Вуд у себя в библиотеке.

Шекспир заметил ее взгляд. Неужели она насмехается над ним? У Кэтрин были темные волосы, обрамлявшие правильный овал лица. В то время года, когда цвет лица у людей обычно бледный и серый, ее лицо светилось румянцем. Ее голубые глаза встретились с его взглядом, и она рассмеялась над его чересчур серьезным официозом. Он разозлился.