Светлана Белова - Визитатор

Жакоб спохватился и прикусил язык.

— Ну, оттого, наверное, что случай не представился, м вывернулся он.

— А сейчас, значит, представился, — Матье де Нель отхлебнул вина, в горле приятно потеплело. — Тогда послушай меня, знаток монашеской жизни, и скажи, если я не прав: молчал ты потому, что сам участвовал в этом непотребстве, — указательный палец викария с силой упёрся в грудь Жакоба. — Теперь же решил преподать урок реальной жизни книжному червю, каковым ты меня считаешь.

Жакоб растерянно заморгал, но раздавшийся в этот момент робкий стук в дверь, положил конец щекотливой ситуации, сулившей ему большие неприятности.

На пороге стоял Пьер — горе-сторож обители Святого Аполлинария.

— Мне бы покаяться, святой отец, — промямлил он, глядя исподлобья на викария.

— Превосходно, — откликнулся Матье де Нель. — Я как раз собирался послать за тобой. Проходи.

Пьер нерешительно вошёл, потоптался на месте и скромно опустил глаза — он умел произвести впечатление заблудшей овцы.

— Господин аббат велел мне во всём сознаться, — покаянным голосом сообщил Пьер.

— Очень мудро со стороны отца-настоятеля дать тебе подобный совет, — ответил викарий, опускаясь в пододвинутое Жакобом кресло. — Так в чём же ты хотел покаяться? Хотя нет, подожди, я сам начну, а ты поправишь, если что. Итак, позапрошлой ночью, когда Дидье отлучился, к тебе в сторожку пришёл покойный пономарь. Так было дело?

— А кто вам рассказал? — захлопал глазами сторож.

— Святой Аполлинарий, — резко ответил Матье де Нель. — Хватит изворачиваться, Пьер. Либо ты сейчас же без утайки рассказываешь всё, что знаешь, либо я сам похлопочу о твоём немедленном изгнании из аббатства.

Было ясно, что викарий не просто пугал — вон как побледнел от гнева. Пьер поёжился под строгим взглядом святого отца. Ничего не поделаешь, придётся сознаваться. А что, собственно, такого он сделал? На богоугодное дело деньги копил. Но чтоб викарий не обошёлся круто, хорошо бы его разжалобить.

Пьер всхлипнул и для пущей убедительности потёр грязным рукавом сухие глаза.

— Ой, святой отец, помилосердствуйте, бес меня попутал.

— Так-таки и бес?

По губам викария скользнула улыбка, но не добрая. Ох, не добрая у святого отца улыбка. От неё у Пьера противно сжались внутренности. Теперь он совершенно натурально захныкал:

— Всё расскажу, только не выгоняйте, — Пьер шмыгнул носом. — Значит, так было дело: пономарь постучал условным стуком, я вытащил свёрток с мясом и передал ему.

— Нечто подобное я и предполагал, — викарий сложил кончики пальцев. — Но хотелось бы знать детали. Как мясо попало к тебе?

Пьер вытер тыльной стороной ладони нос и тяжело вздохнул.

— Как обычно. Раз в месяц я отлучаюсь к себе в деревню. Тут недалеко, и одного лье не будет. Ну вот, там и покупаю, то есть покупал, — поправил себя сторож.

Викарий приподнял брови.

— Стало быть, раз в месяц пономарь ел баранью ногу. Недурно, клянусь всеми святыми, совсем недурно для скромного пономаря!

Новость, похоже, развеселила викария. У Пьера затеплилась надежда на благополучный исход «покаяния». Он с готовностью уточнил:

— Не всегда баранью. Бывало, свининку я приносил, а когда и козлятинку, говядину, опять же. Ну, а если ничего такого не удавалось раздобыть, то покупал я утку или гуся. Правда, брат Жан птицу не очень жаловал и всегда бранился, а разве ж я виноват, коль он сам денег мало давал.

— Кстати, как финансировались подобные излишества?

Пьер захлопал глазами.

— Чего делали?

Викарий вздохнул.

— Как пономарь платил, спрашиваю?

— А это! Так известное дело как — деньгами.

Викарий посмотрел на Пьера ну точь в точь, как отец-госпиталий, когда учил его грамоте. Истинно христианская душа у отца-госпиталия, по собственному почину возившегося с Пьером. Хотя учение длилось недолго и результатов не принесло — Пьер буквы-то выучил, а вот как они складываются в слова, никак понять не мог. Так и осталась для него грамота тайною за семью печатями. Но он не горевал, какой ему прок в ней, главное — чтоб из аббатства не прогнали.

— Пономарь тебе сразу деньги давал, или когда за мясом приходил? — продолжал расспросы дотошный викарий.

— Сразу, но не охотно. Прижимист был покойник — это правда. И всё меня подозревал, — Пьер надул губы. — Говорил: «Ты, прохвост, дешевле купил, а на мне наживаешься».

— И был, должно быть, недалёк от истины, — засмеялся викарий.

— Вот, и вы тоже мне не верите, — плаксиво запричитал Пьер.

— Ну, ладно хватит, — нетерпеливо оборвал его Матье де Нель и, указывая на руку, строго спросил: — Ты, что же это, порезался?

— Нет, собака укусила. Я хотел просто подразнить её. Забрал кость, а она, дура, возьми и тяпни.

— Хорошо, оставим это. Расскажи мне лучше, что произошло после того как пономарь получил баранью ногу.

— Ничего, — ответил Пьер. По мере того, как лицо викария смягчалось, он расслаблялся. — Пономарь дал мне монетку за услугу, поворчал на погоду — дождь к тому времени уже начался — и ушёл. Тут вернулся Дидье, а я снова лёг спать. Вот и всё.

— Следовательно, покойник всегда приходил в одно и то же время?

— Ага, — осклабился Пьер. — Подгадать время, когда Дидье не будет, проще простого: он по нужде бегает всегда в один и тот же час. Говорит, у него внутри так устроено. Врет, наверное, ну да мне дела нет.

— Получается, что Дидье никогда не присутствовал во время визитов пономаря и ничего о них не знал.

— Понятное дело, м хмыкнул Пьер.

До чего же глупые вопросы задаёт святой отец! Кому ж охота сразу двоим платить. Тут главное что? Скрытность, вот так-то.

Следующий вопрос викария заставил Пьера насторожиться.

— А где те деньги, что ты получал от пономаря за свои услуги?

— Сберегаю я их. Жениться хочу, вот и коплю, — хмуро ответил Пьер.

— С женитьбой, любезный, придётся подождать, — отрезал викарий. — Сейчас ты отправишься к брату елимозинарию 24 24 Елимозинарий — монах, раздающий милостыню , и отдашь ему все неправедно нажитые тобой сбережения. Он сумеет распорядиться ими во славу Господа.

— Как же так! — возмутился Пьер. — Не справедливо это, святой отец!

Викарий приблизился и с высоты своего роста сурово посмотрел на сторожа. Пьер на всякий случай сделал шаг назад.

— А чтоб Дьявол не соблазнил тебя вторично, — отчеканил викарий, — брат Жакоб пойдёт с тобой для верности. Насколько я помню, отец-настоятель прислал тебя покаяться, а покаяние предусматривает наложение епитимьи 25 25 Епитимья — наказание для искупления грехов , или я что-то не так понял?

— Нет, всё верно, святой отец, — пролепетал Пьер, пятясь к двери. — Я что — я ничего.