Дональд Томас - Забытые дела Шерлока Холмса

В половине седьмого она снова оседлала велосипед и направилась в деревню Голби, за три мили от дома, навестить своего дядю мистера Мешерса и его зятя мистера Эванса. К центральной площади Белла Райт подкатила в сопровождении молодого человека на зеленом велосипеде марки BSA. Она объяснила дяде, что незнакомец нагнал ее по дороге и они просто немного поболтали. Мистер Мешерс отчетливо запомнил слова племянницы: «Может быть, если я побуду здесь немного, он уедет».

Однако, распрощавшись с дядей, девушка увидела, что парень поджидает ее.

— Белла, вас так долго не было, — сказал он приятным голосом. — Я уже подумал, что вы вернулись другой дорогой.

Они выехали из Голби вместе приблизительно в четверть девятого. Наступал летний вечер, было еще светло. Полчаса спустя труп Беллы Райт нашли в двух милях от деревни, на Гартри-роуд, ведущей в сторону от ее дома. Голова девушки была вся в крови, и вызванный для осмотра врач поначалу решил, что она разбилась насмерть, неудачно упав с велосипеда. На следующий день полицейский подобрал на месте происшествия гильзу от патрона четыреста пятьдесят пятого калибра, в семнадцати футах от того места, где лежало тело. При вскрытии эксперты обнаружили входное отверстие от пули на левой щеке девушки, чуть ниже глаза, и выходное отверстие большего диаметра — на затылке.

Примечательно, что на соседнем поле, в шестидесяти футах от места преступления, валялась дохлая ворона. Вероятно, она выпила слишком много крови, вытекавшей из раны на голове убитой. В нескольких ярдах от нее стояли выкрашенные в белый цвет ворота. Между ними и трупом четко просматривались следы испачканных в крови лап птицы, направленные в разные стороны — шесть к воротам и столько же обратно. Как будто ворона несколько раз отпрыгивала и снова возвращалась.

Полиция составила описание внешности молодого человека и его велосипеда. За помощь в поимке предполагаемого преступника было объявлено вознаграждение. Однако прошло несколько месяцев, но никто больше не встречал этого парня, за исключением двух девочек двенадцати и четырнадцати лет, часто катавшихся по окрестным дорожкам. Они признались, что видели этого человека в тот же день, 5 июля, только раньше. Он ехал навстречу, улыбнулся и поздоровался с ними. А затем развернул свой велосипед и направился следом. Девочек насторожило такое поведение незнакомца, и они благоразумно решили вернуться в Лестер.

Этих сведений было явно недостаточно, чтобы следствие хоть немного продвинулось вперед. Прошло лето, за ним зима. Полиция графства Лестершир так и не нашла убедительного мотива убийства. Белла Райт не была ни ограблена, ни изнасилована. Зачем понадобилось злоумышленнику — незнакомцу на зеленом велосипеде или кому-то другому — стрелять в добропорядочную и трудолюбивую девушку?

Холмс с некоторым интересом следил за короткими новостями в прессе об этом происшествии. По правде говоря, я полагал, что даже его таланта не хватит, чтобы что-то извлечь из скупых и обрывочных фактов. Но в марте 1920 года газеты объявили о том, что полиция наконец-то арестовала подозреваемого в убийстве Беллы Райт. Обвиняемым оказался Рональд Лайт, школьный учитель из Челтнема, бывший офицер Почетного артиллерийского полка, в конце войны вышедший в отставку из-за контузии. Раньше молодой человек жил вместе с матерью в Лестере. Но вовсе не эта информация заставила заблестеть глаза Холмса, а сообщение о том, что защищать Рональда Лайта в суде будет сэр Эдвард Маршалл Холл.

Ни Холмс, ни я не предполагали, что примем участие в этом расследовании. Прошло тринадцать лет с тех пор, как сэр Эдвард выступал адвокатом на кэмден-таунском процессе, а мы восхищались его искусством. Газеты тогда захлебывались от восторга, описывая блестящую защиту Роберта Вуда в ситуации, когда казалось, ничто уже не спасет молодого художника. Среди подзащитных Маршалла Холла были также доктор Криппен, убийца новобрачных в ванне Джордж Джозеф Смит и Седдон-отравитель, но все они в итоге отправились на виселицу. По поводу первого из этих дел, наиболее известного, у Холмса сложилось впечатление, что сэр Эдвард мог избавить от петли доктора Криппена, если бы тот из рыцарских побуждений не отказался давать показания против своей молодой любовницы Этель Ли Нив.

Еще удивительнее было то, что через несколько дней после ареста Рональда Лайта мой друг получил телеграмму от секретаря сэра Эдварда мистера Арчибальда Боукера с настоятельной просьбой зайти к нему в контору на Темпл-Гарденс в ближайший понедельник. Холл в это время защищал в городском суде Манчестера другого молодого офицера, Эрика Холта, обвиненного в убийстве любовницы. В последние годы Холмс все чаще отказывался подражать Мохаммеду и самому ходить к горе, но все же не решился отклонить предложение такого выдающегося человека.

Находясь в обществе сэра Эдварда Холла, я порой чувствовал себя зрителем на спектакле с участием знаменитого артиста. В его облике, по чьему-то меткому выражению, сочетались римское величие и саксонская мощь. Волосы адвоката уже посеребрила седина, черты лица слегка заострились. Но голос сохранил прежнюю силу, глубину и страстность, каким позавидовали бы Генри Ирвинг и Бирбом Три [38] Генри Ирвинг и Бирбом Три — знаменитые английские актеры. . Его выступления производили на присяжных ошеломительный успех, приводя в отчаяние самых лучших британских обвинителей. Прибавьте сюда остроту ума, находчивость и образность его ответов, глубокие, недостижимые для коллег познания в области судебной медицины, и у вас сложится правдивое представление об этом великом адвокате, каковым его справедливо считали. В зале суда при появлении сэра Эдварда неизменно поднимался взволнованный гул, и десятки голов одновременно поворачивались в его сторону.

Сэр Эдвард стоял у окна своего кабинета в доме три по Темпл-Гарденс. Вдоль стен были расставлены изящные книжные шкафы орехового дерева, где хранились сборники судебных решений в темно-бордовых кожаных переплетах. В свете дня поблескивали тисненные золотом номера томов. За окном виднелась аккуратная лужайка, обсаженная деревьями. Она плавно спускалась к блестящей на солнце Темзе. Дымящие пароходы и тяжелые парусные баржи медленно плыли мимо суррейского берега чуть ниже Вестминстерского моста. Сэр Эдвард энергично пожал наши руки, жестом пригласил нас сесть в кожаные кресла и попросил секретаря принести чай с пирожными. Его стол был завален судебными отчетами в папках с красными завязками и пометками в верхних углах. На одной из них я различил надпись «Корона против Рональда Лайта» и чуть ниже — отметку «особый тариф 50 гиней». Сэр Эдвард не являлся членом Центральной коллегии, и адвокатская этика не позволяла ему работать здесь без дополнения к обычному гонорару. Он посмотрел на нас, казалось, с легкой печалью: