Дональд Томас - Смерть на коне бледном

Рождество наше судно встретило близ экватора. В начале января мы бросили якорь возле белых строений у высокой горы неподалеку от Кейптауна. На берегу было не слышно никаких новостей об Афганистане, от которого нас отделял еще один океан. Поговаривали, что несколько полков, включая и моих нортумберлендских стрелков, выступили из Индии и через горные перевалы вторглись на территорию потенциального противника. Но правда ли это — оставалось лишь гадать. В Африке только и разговоров было, что о нападении на Наталь зулусов под предводительством короля Кечвайо.

В Натале вовсю готовились к войне, и в местных газетах писали только об этом. Кечвайо заявил сэру Генри Боулеру: «Мы хотим дружить с англичанами, но я не согласен, чтобы мои люди подчинялись английским законам». Пока сохранялось весьма хрупкое равновесие. Но если начнется заваруха, что помешает голландским поселенцам из процветающего Трансвааля вонзить нам нож в спину и объявить свою провинцию независимым от Великобритании государством? И если нас втянут в одну войну, хватит ли ресурсов, чтобы сражаться и на втором фронте?

Более всего я опасался, что придется остаться здесь. В таком случае мне не доведется посмотреть на чудеса Индии и добраться до своего полка. А я ведь совсем не ради Африки записался на военную службу.

Пребывая из-за этих сомнений в мрачном расположении духа, я повстречал молодого капитана, с которым познакомился еще на борту «Клайда». Его определили в пехотный отряд лорда Челмсфорда, состоящий из четырех с лишним тысяч человек. Подразделение в скором времени должно было выступить против зулусов Кечвайо.

— Приветствую, доктор! — весело поздоровался молодой щеголь. — Вы едете с нами на пикник в Зулуленд?

— Нет, насколько мне известно!

Как же мне тогда повезло. Спустя несколько дней останками этого бедняги и тысячи других солдат лакомились натальские стервятники. Попади я в отряд лорда Челмсфорда, не миновать бы мне гибели вместе с 24-м пехотным полком Генри Пуллейна. Но меня увез военный транспорт «Лондондерри», и только в Бомбее я услышал об изандлванской трагедии.

Жарким и пыльным утром явился я в штаб в Бомбее. В отделе перевозок царил совершенный хаос, и никто ничего не знал об Афганистане. Я спросил у начальника транспортной службы, как мне быстрее нагнать нортумберлендских стрелков, которые, судя по всему, вполне могли через Хайберский проход добраться и до Кандагара.

— Мистер, вам что, не сообщили? — отвечал майор-ирландец, бросив на меня такой раздраженный взгляд, будто это я был виноват в поднявшейся вокруг неразберихе. — У вас в предписании должно быть все указано. Нортумберлендскому полку больше не требуется помощник хирурга. Зато он нужен беркширскому. Их собственный помощник, Макинтош, отправлен на базу в Пешаваре с дизентерией. При первой возможности вас переведут к беркширцам. Проездные документы получите здесь. Поезда до Пешавара не ходят. Садитесь на завтрашний состав, идущий из Дели, и езжайте на нем до Лахора. Там и разберетесь. Следующий!

Так началась для меня служба. Утром я уселся в вагон Бомбейской, Бародской и Центрально-Индийской железнодорожной компании. Несколько таких вагонов было зарезервировано для транспортировки британских офицеров. Широкие окна, мягкие кресла, накрытые скатертями столы — в подобных купе обычно ездят на скачки в сопровождении слуг молодые английские франты, запасшись корзинками для пикника.

Я отгородился от всего мира газетой и читал о положении в Афганистане, которое значительно ухудшилось со времени моего отъезда из Англии. Власть в стране захватил вождь повстанцев Аюб-хан, и нашим войскам пришлось спешно выдвигаться на позиции. Множество офицеров со всех концов Индии, как и я, в тот момент тряслись в таких же вагонах, приближаясь к северо-западной границе. В те дни железная дорога заканчивалась возле Хайберского прохода. В Лахоре мне следовало присоединиться к конному отряду. Перед мысленным взором уже рисовались высокие заснеженные пики и белоснежные стены Кандагара, который некогда был столицей Афганистана.

В пути произошла любопытная сцена. Тогда я еще не знал, что она будет иметь ко мне самое непосредственное отношение, а жаль. Всю дорогу до Лахора меня занимали мелкие неудобства, с коими знаком любой, кому доводилось путешествовать по Индии в военном поезде. Сиденья из соображений гигиены обыкновенно набивают конским волосом. Но, к несчастью, в сильную жару они превращаются в настоящий пыточный инструмент. Вскоре кажется, что сидишь на колючем кусте ежевики, и с каждой последующей милей становится все хуже.

Страдал я не в одиночку. Поезд был переполнен военными, все купе оказались заняты. Со мной ехали капитан и два лейтенанта из полка, который я не буду пока называть. Молодые офицеры представились Джеком и Фрэнком, оба были в штатском. Их куртки и легкие белые брюки больше подходили для пикника на берегу Темзы, нежели для сражения со свирепыми воинами Аюб-хана. На вид я дал бы им лет двадцать или чуть больше. Следовательно, они успели прослужить около года.

Сам я к тому времени семь лет проработал в больнице Святого Варфоломея, и потому из-за разницы в возрасте и опыте эти двое казались мне несносными повесами. Вылитые школьники на прогулке. Одетый в форму капитан был старше и вел себя гораздо сдержаннее, лейтенанты называли его по фамилии — Селлон. Он то и дело бросал на меня подозрительные взгляды.

Сон помогает скоротать томительные часы в дороге, но я обрадовался возможности поговорить с попутчиками и хотя бы ненадолго забыть о злополучных сиденьях. Мы с лейтенантами завязали разговор. Я явно не вызывал у них сильной симпатии, но они поглядывали на меня с дружелюбным любопытством. Оба ехали только до Пешавара, зато были весьма хорошо осведомлены о расквартированных там войсках. На вопрос о моем полке я ответил, что, по-видимому, отправлюсь в беркширский.

Джек и Фрэнк всем своим видом выразили одобрение. Джек даже пожал мне руку и уверил, что беркширцы — прекрасные ребята и драться с ними рядом — сплошное удовольствие.

— Я попал сюда прямо из Кембриджа, — добавил он с заискивающей ухмылкой. — Пробыл там всего год и не могу сказать, что сильно преуспел. Пустая трата времени. Точно так думал и батюшка, к тому же ему, бедняге, регулярно приходилось оплачивать счета из Королевского колледжа. Причем немаленькие. И вот, как говорится, я здесь.

Капитан Селлон слушал разглагольствования попутчиков молча. Эти двое походили на тех юных остолопов, получивших дорогостоящее образование, о которых Холмс как-то выразился: «Такие умеют говорить и умеют думать, но, к сожалению, не умеют делать это одновременно». Я решил, что можно безбоязненно рассказать им немного и о себе самом.