Николай Свечин - Убийство церемониймейстера

– Для чего же тогда ваша служба?

– Да уж не для того, чтобы ловить за руку камер-лакеев. Мы охраняем жизнь Его Величества.

Лыков не удержался и с досады съязвил:

– Да у вас тут давно безработица! Все террористы разбежались!

Знамеровский покосился на полковника. Тот кивнул:

– Скажи. Ему можно – он за государя грудь подставил.

Помощник начальника Дворцовой полиции спросил Алексея:

– Вы слышали про взрыв в Швейцарии? Несколько лет назад. Департамент должен знать.

– Это 6 марта 1889 года?

– Он самый. Подробности помните?

– Нет. Моя специализация – уголовный сыск. Знаю только, что террористы испытывали бомбу и один из них при этом погиб.

Знамеровский подтвердил:

– Все правильно. Погибшего звали Исаак Дембо. Он снаряжал бомбы еще для Генералова с Ульяновым. Сбежал потом в Швейцарию, но не угомонился. Террористы составили план нового покушения на государя. И вот Дембо вместе с помощником отправились в овраг Петерстобель испытывать заряды. Бросают – а те не взрываются. Тогда этот жидок добавил еще гремучекислой ртути, а сам говорит товарищу: смотри, опять недостаточно, снова не взорвется! И бросил бомбу под ноги…

– А она возьми да и взорвись! – продолжил Ширинкин. – Дембо сдох через сутки, но его напарник, раненый, добежал до больницы. И выжил. Его зовут Александр Дембский, он поляк. Сейчас он снаряжает новые заряды. И собирается приехать с ними в Россию. Так что, Алексей Николаевич, оставляем ваши последние слова на вашей совести. Нам тут не до воровства провизии с царской кухни. Есть дела поважнее.

Лыков планировал ход дознания. Трое подозреваемых вчера отсеялись. О каждом из них сыщик узнал много неприглядного, но к убийству Дашевского это отношения не имело. Что ж, область поиска сузилась вдвое – уже хорошо.

Из оставшихся в подозрении Лыков встретился лишь с одним. И впечатление составил такое, что господин Арабаджев мог быть заказчиком убийства. Мог. История с мировым судом сильно ему не понравилась. Натравить хозяина с лакеем друг на друга! В сущности, хитрец манипулировал обоими простаками. Дважды сводить Петрова на консультации, заплатить за них, а потом еще явиться в заседание и там подсказывать… И все для того, чтобы замарать конкурента. Нерядовой ход! В то же время от соучастия в убийстве все это очень далеко. История показывает лишь, что Арабаджев интриган. И не более того.

Но Лыков не снял с коллежского асессора подозрение. Его настораживала смена им вероисповедания. Магометане очень редко переходят в православие, такие случаи единичны. Объяснение этому, скорее всего, в карьерных устремлениях Арабаджева. Придворные сферы терпимы к лютеранам, не любят католиков и высокомерно относятся к магометанам. Не то чтобы тех вообще не было при Дворе, но карьеру им сделать трудно. Военным еще куда ни шло: или в СЕИВ конвой, или в придворно-конюшенную часть. Алексей знал, к примеру, берейтора подполковника Татер-хана Альбогачева. Восточный человек занимался выездкой придворных лошадей и был очень доволен своим положением. Но для честолюбивого чиновника ислам был преградой. И если он ради служебного роста изменил вере отцов, значит, способен на все. Тогда он оголтелый. А именно такого Алексей и искал.

Теперь двое других: дипломат Лерхе и финансист Дуткин. Про Лерхе Василий Мансурович уже сказал весьма интересную вещь. Незнакомка, что навещала убитого, должна быть дипломату очень даже знакома. Если она сменила предмет сердца, а при этом еще и богата, версия получается шик и блеск. Надо идти в МИД. После обеда наступит очередь и господина Дуткина. Как он тогда сказал Валевачеву? Каждый из состоящих, стремясь обелить себя, станет валить на остальных. Набросают они большую кучу всякого сора, и в этой куче будет подсказка. Главное – ее не проглядеть.

Перед тем как уйти, надворный советник наставил свое воинство. Помощнику велел сосредоточиться на поисках Ефима Цыферова. Фотопортрет его Юрий с трудом, но раздобыл. Теперь предстояла нудная техническая работа: вооружить им всех столичных околоточных и провести с ними инструктаж. Сделать это можно лишь при содействии людей Вощинина. Вот пусть парень и поработает с кадром. Облазит все участки, познакомится с тамошней публикой, понюхает, чем пахнет трудная полицейская лямка. Лыкову его помощник нравился. А это означало, что легкой жизни у Валевачева теперь не будет. Что ж, и с самим Алексеем так случилось, когда его заметил и выделил Благово. Посмотрим, хватит ли у надворного советника педагогических талантов…

Шустов тоже получил указания. Начальник сразу его огорошил:

– Формуляр из Морского министерства больше не нужен.

– Как? – захлопал тот глазами. – А я уж коньяк купил. «Финшампань»!

– Выпейте его при случае, – благосклонно разрешил Лыков. – Из Министерства иностранных дел тоже не надо. Я сейчас туда пойду и сам заберу. А вот из финансового нужно, и срочно. Ко второй половине дня успеете?

– Постараюсь.

– И вызовите мне сегодня же к восьми часам пополудни агента Борис на Тверскую.

Агентом по кличке Борис был директор Петербургско-Тульского земельного банка. Лыков не беспокоил его больше месяца и считал полезным расспросить о новостях. А также выяснить, не знаком ли банкир с неким Дуткиным из министерства финансов.

– И последнее, Сергей Фирсович. В пять часов я вам надиктую рапорт для Дурново о ходе дознания. Будьте на месте.

– Слушаюсь!

Разогнав подчиненных, сыщик отправился на Дворцовую площадь. Он был знаком со старшим советником МИДа графом Ламздорфом. Свел их в свое время Павел Афанасьевич, которого у Певческого моста весьма уважали.

Граф попался Лыкову на выходе из кабинета министра. Увидев гостя, он переменился в лице.

– Что случилось, Алексей Николаевич? Когда ваш шеф пришел ко мне в последний раз, выяснилось, что у нас пропал сверхсекретный протокол!

– Увы, Владимир Николаевич, сейчас дела еще хуже. Британский посол пойман на облаве в «Вяземской лавре», при нем найдены краденые вещи.

Ламздорф неуверенно хихикнул и кивнул:

– Спустимся ко мне.

Когда дипломат и сыщик уединились, последний сказал:

– Мне нужна справка о Лерхе из канцелярии.

Граф удивился, но не стал спрашивать, что да почему. Чуть склонив лысеющую голову, он ответил:

– Викентий Леонидович служит там четвертым секретарем, ведет внутреннюю переписку министерства. Брал его я, в бытность директором канцелярии. Что вас интересует?

– Характер, наклонности и особенно карьерные устремления.

– Лерхе очень порядочный! – веско заявил граф.

– Вот и хорошо. А то я сейчас расследую преступление в придворных сферах, так впору разувериться, что остались порядочные люди…