Николай Свечин - Убийство церемониймейстера

Между тем развязка приближалась. Лыков шагал и невольно любовался идиллическим пейзажем. Тихая речка с каймой из камыша, цветущий луг… На том берегу чадит поезд Царскосельской железной дороги. За ним вдали виднеются постройки Большого порохового погреба. Поют невидимые птицы. А через пять минут он войдет вон в те ворота, и его станут кончать. Эх, еловая голова! Почему он предположил дом или квартиру, а не эти флеши? Мусульманское кладбище вместо забора было огорожено земляным валом, из-за чего смахивало на укрепление. Подобраться сюда незаметно можно лишь ночью, и то ноги переломаешь. Лучше бы Юрий сейчас бежал за подмогой, а не крался следом. Все равно к сшибке не успеет.

«Не дрефь, – одернул сам себя сыщик. – В первый раз, что ли? Скулил, что закис от кабинетной работы. Вот и разомнись! Обычная ситуация: ты один, и помощи не будет. Надо грамотно распорядиться единственным козырем. Ребята не понимают, с кем связались. Главное, чтобы не вынули ножи. А там еще поглядим, чья возьмет…»

Шустов почти вбежал в ворота и сразу исчез из виду. Алексей поднажал; позади него слышались торопливые шаги. Обернуться он не успел. Крепкая рука схватила сыщика за ворот, в бок уперлось лезвие финки.

– Ну-ка, дядя, айда со мною, – внушительно произнес отставной егерь. – Расскажешь нам, чё сюда приперся.

И потащил надворного советника в сторожку. Тот не сопротивлялся и не скандалил. Цыферов оказался плечистым детиной с мощной грудной клеткой. Если они все там такие, придется попотеть…

От сильного точка сыщик влетел в комнату и увидел следующую картину. У окна сидел и читал бумагу мужчина атлетического сложения. Лицо каменное, глаза вялые, безжизненные. Агейчев собственной персоной! Перед ним в почтительной позе замер коллежский регистратор. Возле печи возился еще один крепыш, бритый, с мускулистой шеей. На барыгу он совсем не походил, скорее на кулачного бойца. Трое! Их действительно трое, но все здоровые…

– Вот, – объявил вошедший следом Цыферов, – прилип от самого Департамента полиции.

Главарь нехотя поднял голову, посмотрел на Шустова.

– Ты кого привел, полудурок?

Потом скосил взгляд на сыщика.

– Назовись, мил человек. Чтобы мы знали, что на твоей могилке написать.

Алексей пошел к столу, сел на свободный табурет.

– Здорово, Снулый! Вот и свиделись!

Шустов отскочил, словно его ошпарили кипятком.

– Лыков! Это Лыков! Я пропал, пропал!!!

Цыферов и третий гайменник немедленно встали по бокам, готовые схватить сыщика. Но тот, казалось, и не думал сопротивляться.

– Ты ж говорил, что Лыков уехал! – рявкнул маз на своего осведомителя.

– А-а!!! – продолжал вопить чиновник для письма. Он глядел на начальника как на привидение.

– Здорово и тебе, иуда! – сказал ему Лыков.

– Не могу здесь! Делайте что хотите, а я не могу! – взвизгнул Шустов и опрометью выскочил на улицу.

– Вернуть его? – спросил бритый.

– Нет, – ответил Агейчев. Лицо его сделалось вдруг живым и пугающе-зверским. – Ты, Серега, зырь в оба глаза. Говорят, он очень сильный.

В сторожке стало тихо-тихо. Убийцы нависли над сыщиком, готовые напасть. Но маз не давал команды – его сбивало с толку спокойствие жертвы.

– Ефим, за тобой никто не шел?

– Нет. Здесь же все за версту видать. Не поспеют они.

Тогда Снулый осклабился.

– Как там у господ говорится? Делать хорошую мину при плохой игре? А, Лыков? Не поспеют, ох не поспеют…

«Только бы не вынули ножи», – опять подумал Алексей, а вслух сказал:

– Ребята! Это не вы урядника в Волковке утопили? По весне. Напоили насильно, а потом в воду бросили. А урядник-то был непьющий!

Гайменники озадаченно переглянулись. Снулый шагнул к гостю, склонился над ним и скомандовал:

– Расскажи про урядника!

– Да я уж все изложил, – пожал тот плечами. – Бешенцев, сказали, утонул. Вскрыли – полный желудок водки… Да ты сам знаешь лучше меня!

Главарь подумал секунду-другую, потом скомандовал:

– Держи его крепче!

Сыщика схватили за руки. Снулый пошарил под столом, извлек початую бутылку очищенной и больно защемил Алексею нос.

– Ну-ка, пей!

Пора! Лыков так пнул главаря в колено, что тот рухнул ничком. Затем сыщик сгреб в охапку своих обидчиков – те закричали от боли – и отнес к печке. По очереди сильно приложил их головами об кирпичи. За спиной послышалась ругань. Он вернулся к столу. Снулый пытался подняться, одновременно вытягивая из кармана револьвер. Бац! Кулак сыщика быстро описал дугу и впечатался мазу в шею. Раздался грохот падающего тела, и опять стало очень тихо, как минуту назад. В этой тишине отлетела дверь, и с улицы ворвался Валевачев с перепуганным лицом. Не разбираясь, он бабахнул в потолок из «смит-вессона» и заорал дурным голосом:

– Полиция! Перестреляю всех на хрен!

Потом осмотрелся и спросил у Лыкова:

– Что с ними?

Тот пожал плечами:

– Фик-фок на один бок. Скажи лучше, ты Шустова не встретил?

– Пробежал мимо меня. Я понял, что дело плохо, и сюда! Неужто не успел? Черт!

Тут от печи послышались стоны на разные голоса.

– Нет, ты очень кстати. Найди веревку, будем их вязать.

Произвести арест оказалось делом затруднительным – из-за удаленности места. Валевачеву пришлось бежать к будке путевого обходчика. Тот по требованию губернского секретаря остановил первый же поезд, идущий в город. Юрий передал машинисту записку для вокзальных жандармов. Через час на дороге поднялся столб пыли, и вскоре у сторожки заржали взмыленные кони. На нескольких экипажах примчались чиновники департамента, пристав второго участка Александро-Невской части со своими людьми и следователь Добужинский.

За это время Лыков успел познакомиться с пленниками. Те вели себя пришибленно и сопротивляться не пытались. На вопросы, правда, отвечали неохотно и все время косились на главаря. Сыщику пришлось вытащить Снулого наружу и положить под забор. Похоже, у маза было выбито колено: он лежал весь в холодном поту и выл от боли. Ефим с Серегой отделались сильными ушибами головы и в медицинской помощи не нуждались.

Допрос по горячим следам не удался. Парни перепугались и ушли в молчанку. Агейчев был просто раздавлен. Сильный и смелый человек, он, видимо, привык всегда побеждать. Но тут явился какой-то Лыков, на полголовы ниже его, и отчехвостил всю команду… Только что главарь решал судьбу незваного гостя, и все было в его руках. А теперь он лежит беспомощный и ждет отправки в тюрьму. Как же это вышло?

Зато обыск дал важные улики. Под половицей обнаружились дворянский паспорт Дашевского и временный вид лакея Петрова. Очевидно, убийцы собирались их использовать. Рядом, завернутые в тряпицу, лежали серьги с бриллиантами. Точь-в-точь такие, как в ушах у Клотильды Лавинэ на фотографическом портрете. Алексей предъявил находки следователю, и Федор Петрович с чувством произнес: