Николай Свечин - Убийство церемониймейстера

– До одного! – топнула ножкой хозяйка.

– До двух, Мария Евдокимовна. Увы, до двух. Давайте смотреть правде в глаза.

– Но…

– Успокойтесь и выслушайте меня.

Голендеева села, но глядела на Лыкова недобро.

– За этими людьми целый шлейф крови, – начал тот. – Убит ведь не один Дашевский! Зарезан его лакей Петров. Во время стычки на Гутуевском острове я легко ранил сообщника Снулого, и тот немедленно его добил. А вчера достоверно выяснилось, что в Москве погибла молодая девушка, на которой держалось инобытие Дуткина. Итого уже четыре жизни, а возможно, и пять.

– Какое отношение это имеет к Викентию Леонидовичу? – выпятив подбородок, спросила вдова.

– А вы действительно готовы выйти замуж за Лерхе, даже если он связан с перечисленными смертями?

– Он не связан!

– Ну хорошо, – решил зайти с другого бока Лыков. – Вы верите в невиновность Лерхе…

– Да, верю!

– Тем лучше. Тогда помогите мне разоблачить Арабаджева. И подозрения с вашего жениха снимутся сами собой.

Вдова сверкнула глазами:

– А вот это с радостью!

– Вы общались с Лерхе?

– Нет… Никак не могу написать правильное письмо. Получается все ерунда, дневник гимназистки! Я виновата перед Викентием Леонидовичем. Но как мое покаяние будет выглядеть сейчас? Потеряв одного жениха, я решила вернуть предыдущего? Что он обо мне подумает? Ужасно! Я не знаю, как мне быть.

– Я знаю. Не надо ничего писать. Через три-четыре дня все станет ясно. И я сам сообщу Викентию Леонидовичу, как вы помогали мне восстановить его доброе имя.

– Вот это славно! – вдова даже захлопала в ладоши. – Давайте быстрее! Что я должна сделать?

– Секунду, Мария Евдокимовна, – сыщик прекратил аплодисменты взмахом руки. – Вы должны отдавать себе отчет. Все очень серьезно.

– Какой отчет?

– Такой! Ведь если Лерхе виновен, то вы помогаете мне отправить его на каторгу!

– Я уже сказала: он невиновен! – отрезала вдова. – Итак, что я должна делать?

– Завтра поутру, между девятью и десятью часами приходите в Департамент полиции. На входе скажете, что у вас сообщение для надворного советника Лыкова. Дежурный служитель отведет вас в мой кабинет. Самого меня там не будет, но будут двое подчиненных: один помоложе, второй постарше. Скажете им, что после нашей с вами беседы, которая – тут не ошибитесь! – состоялась три дня назад, вы кое-что вспомнили. И пришли сообщить. Молодой ответит, что я в командировке и ожидаюсь через день-другой. И предложит рассказать то, что вы вспомнили, ему. Тогда вы как бы нехотя отдадите пакет с письмом на мое имя.

– А что за пакет? – спросила вдова.

– Мы сейчас вместе сочиним нужное письмо. Оно должно заставить сообщника Снулого искать встречи с главарем.

– Сообщника Снулого? Того самого убийцы?

– Да. Кто-то из моих людей – изменник. Надо выяснить кто. Иначе дальнейшее дознание невозможно.

– М-да… Но что же такое важное я могла вдруг вспомнить?

– Например, Устин Алексеевич перед смертью сказал вам, что опасается Дуткина. Тот очень обижен за одну его злую шутку. И грозился нанять… тут запишите слово в слово.

Голендеева схватила карандаш и полуторалист почтовой бумаги.

– …нанять таких людей, которые наказывают наглость, – продиктовал надворный советник. – Эти люди есть в Москве, и Дуткин готов туда выехать. Если не получит удовлетворения.

Вдова старательно записала.

– Далее. Отдавая письмо, незаметно уроните на пол перчатку. Но чтобы ее не увидели тут же! Затолкайте ногой под стол, или как-то так… И уходите.

– Совсем? – удивилась вдова. – А моя перчатка?

– Выйдите на две-три минуты, а потом неожиданно вернитесь. Скажете, что за своей вещью. Обнаруживаете ее и удаляетесь уже окончательно. Я буду ждать вас в закрытом экипаже за Пантелеймоновским мостом. Опишете мне подробно, что вы увидели.

– Увидела, когда вернулась в кабинет?

– Да. Тот, кто честный, пакетом не заинтересуется. А вот предатель постарается вскрыть и прочитать письмо. Конечно, шансов вот так, с ходу, разоблачить его у нас немного. Но вдруг! Следите за выражением их лиц, кто где стоял и что делал, когда вы вернулись. Если наша уловка ничего не даст, что очень даже вероятно, – станем придумывать новые. А сейчас пишите текст.

Так Лыков перешел в столице на нелегальное положение. Из-за этого он вынужден был повременить с освобождением несчастного Дуткина. Пусть все считают, что надворный советник застрял в Либаве.

Утром следующего дня Алексей из закрытой пролетки наблюдал за входом в Департамент полиции. Он был загримирован артельщиком средней руки. На козлах сидел особенный извозчик, отставной бомбардир со склонностью к приключениям. Лыков нанимал его время от времени для полузаконных дел.

Голендеева несколько минут назад вошла в здание и вот-вот, по ожиданиям сыщика, должна была выйти. Вдруг вместо нее на подъезде появился Валевачев. Странно… А может, это хорошая новость? Губернский секретарь беззаботно двинулся по набережной в сторону Невского проспекта. Следом показалась вдова. Огляделась, заметила экипаж и направилась к нему. Когда Голендеева села в пролетку, лицо ее пылало.

– Уф! Как страшно, оказывается, быть лазутчиком! – воскликнула она. – А ведь я ничем не рисковала. Просто боялась сделать что-нибудь не так.

– Рассказывайте.

– Как вы и велели, я вошла, объяснилась и отдала конверт молодому. Он довольно небрежно бросил его на пустой стол, возможно на ваш. Около окна. Тут я уронила перчатку. Это оказалось непросто, потому что второй, который постарше, все время на меня пялился. Будто красивой женщины никогда не видел…

– Но вы изловчились?

– Да.

– Отлично. Что было дальше?

– Дальше я удалилась, как мы и договаривались. Почти тут же следом вышел и молодой. Интересный юноша! Когда войдет в возраст… знаете, мужчина особенно хорош после двадцати пяти и до сорока пяти…

– Мария Евдокимовна!

– Простите! Так вот, этот красавец предложил подвезти меня куда нужно. Сказал, что ему сейчас на Офицерскую, но он может сделать крюк, чтобы я не смущалась этим обстоятельством. По-моему, я ему понравилась!

– Не удивлен! Но не отвлекайтесь, пожалуйста.

– Хорошо, не буду. Так вот. Возле лестницы я «вспомнила», что забыла перчатку, простилась и отправилась обратно в кабинет. И знаете, что я вам скажу? Изменник – тот, второй!

– Почему вы так решили?

– Когда я вошла, неожиданно, без стука, он застыл возле стола с конвертом. Весь… обескураженный. Совершенно очевидно, что он читал письмо! Но услышал шум и успел бросить его перед собой.

Лыков слушал вдову, не сводя глаз с подъезда департамента. Вдруг он увидел, как из неприметной боковой двери вышел Шустов и направился в сторону Литейного проспекта. Клюет!