Алексей Фомичев - Сам без оружия

— Куда ж ты с голыми ногами на стволы?

Григорий заметил неподалеку ботинки японца. На одном не было каблука.

«Пулей, что ли, срезало?» — хмыкнул он и побежал к двери.

…Засевший за насыпью Браун не давал японцам высунуться. Меняя позиции, перебегая от бревна к бревну, Джек азартно палил попеременно из пистолета и револьвера, стараясь бить точнее.

Японцы сперва отвечали шквалом пуль, но потом, расстреляв боезапас, поутихли. Оставив двух стрелков, отошли. Этих двоих Браун видел, но достать не мог. Хорошо сидели.

В револьвере закончились патроны, и Браун бросил его на землю. Пополнил магазин кольта и опять начал выцеливать противника.

Скорее ему повезло, одного он точно зацепил в плечо. Но, неосторожно высунувшись, сам схлопотал пулю в левую руку. Благо та неглубоко вошла. Однако охладила пыл американца, и он стал стрелять реже. И патронов было маловато, и противник не вылезал.

Ладно, зато здорово отвлек на себя несколько человек и одного подшиб. Дальше пусть воюют русские, у них это здорово получается.

Еще один стрелок сидел за поленницей дров метрах в десяти от дома. Он услышал стук двери, обернулся и увидел Скорина. Пальнул навскидку, промазал.

Григорий рванул в сторону, через два шага вильнул в другую, выстрелил раз, потом еще и снова скакнул вбок.

Во время пребывания на Балканах он видел, как боевики из местных национальных освободительных движений стреляли из двух револьверов или пистолетов на ходу. У кого-то получалось хорошо, у кого-то не очень. Но огневая мощь такого стрелка была высока. Пять-десять секунд он был королем, пока не заканчивались патроны.

Скорин тогда попробовал пострелять с двух рук, после нескольких тренировок стало неплохо получаться.

А финтить его научил еще Бертон, когда показывал, как уходить от брошенного ножа, камня. Финт (уход, выпад) помогал избежать удара. Конечно, все зависело от ловкости человека и от меткости противника.

Пуля не камень — просто так не уйдешь, но финты сбивали прицел. А ответная стрельба заставляла нервничать.

Японец и нервничал. Опять промазал, безуспешно ловя на мушку скачущего Скорина. А Григорий попал. Сперва в руку, потом в лоб. Японец рухнул на землю с разбитым черепком.

Больше врагов рядом не было. Скорин сунул за пояс второй пистолет и поспешил назад, к Щепкину.

Капитан лежал там же. Он пытался сесть, но руки не держали тело, и Щепкин падал на землю. Скорин подошел к нему, присел рядом. Щепкин с трудом открыл глаза, посмотрел на Григория.

— Худо, Василий Сергеевич?

Тот молчал. Дуло пистолета Скорина смотрело в грудь капитану. Нажать на спуск — и обещанная месть состоится. Легавый сдохнет. Как сдохли япошки. Надо нажать. Но палец застыл на крючке.

Злость на Щепкина выветрилась. Ушла, утекла. За долгий путь Скорин успел узнать лже-продюсера. Он уважал его за силу, за твердый характер, за верность слову. Нормальным человеком оказался этот легавый. Но на нем кровь брата. А на других легавых кровь отца. И как быть?

— Скор-рин… — выдохнул Щепкин, силясь сесть. — Откуда?

— Нашли вас, Василий Сергеевич. Я нашел… да вот думаю, не вам ли на беду?

Щепкин прищурился, закашлял и огромным усилием сумел лечь на левый локоть.

— Что?

— Брата моего ты убил, легавый. Кровь его на тебе.

Щепкин замотал головой.

— Какого брата?

— Мишку. В Питере, в трактире. Когда облава была. Помнишь?

Щепкин молчал. Ему было плохо, и он прилагал огромные усилия, чтобы не потерять сознание.

— Вот думаю, отомстить за смерть брата… А? — горько усмехнулся Скорин и опустил пистолет.

Стрелять в безоружного и беспомощного человека он не хотел.

— Не тому мстишь! — раздался вдруг за спиной женский голос.

Скорин быстро обернулся. В трех шагах от него стояла Диана. В правой руке пистолет, в левой сумочка и сверток.

— Брось ствол. Вот так. Мстить не тому собрался, говорю. — Диана скривила губы. — Я тогда стреляла в твоего брата. Чтобы он не убил Василия. Понял? Зря твой Мишка полез в драку.

Диана бросила на Щепкина печальный взгляд, в глазах явственно проступили слезы, но она сдержала себя.

— А теперь твоя жизнь в моих руках. Хочешь, подарю тебе?

Скорин посмотрел на пистолет, потом обернулся на капитана. Значит, не он?

— Что ты хочешь от меня?

Диана подошла ближе.

— Я спасу тебя, ты спасешь Василия. Идет?

— Что, дать слово вора? — ухмыльнулся Скорин.

— Не надо. Просто скажи.

— Хорошо. Уговор.

Диана убрала пистолет, подошла ближе. Достала из сумочки пузырек.

— Он должен это выпить немедленно. Иначе умрет. Потом отвези его к врачу. А это… — она отдала Скорину пузырек, потом бросила сверток на землю, — отдай ему, когда он придет в себя. Понял?

— Да.

Диана долгим взглядом посмотрела на Щепкина, потом резко повернулась и пошла прочь, сжимая в руке сумочку.

Скорин проводил ее взглядом и отвинтил крышку пузырька. Так-то! Вместо мести он должен спасти Щепкина. Но слово дадено, значит, так тому и быть…

Идзуми нашел Кинджиро и Акину в комнате девушки. Они были мертвы. Тут же на полу лежал Кихо с вылезшими наружу глазами. Его явно удушили.

Смерть племянницы и секретаря заставила Идзуми вздрогнуть. Он на миг ослабел, кое-как вышел в коридор и направился к комнате, где оставил Холодову.

Дверь комнаты была открыта, на полу лежал агент с женской заколкой в глазу. Эта змея обманула его! Идзуми испытал настоящий страх. Русские казались непобедимы. Они перебили почти всю охрану, а теперь вот-вот найдут и его. Пора спасать жизнь. Черт с ними, с этими бумагами, надо бежать. Потом он найдет как оправдать себя в глазах руководства. Или просто выйдет в отставку. Но будет жить! А не гнить в проклятой русской земле!

В коридоре на Идзуми наткнулся уцелевший агент. Он был ранен в плечо, но вполне уверенно стоял на ногах.

— Идзуми-сан, — сказал он. — Надо уходить. Наши люди убиты, русские рядом. У нас нет времени.

Идзуми собрал волю в кулак, ощутил прилив сил и уверенно сказал:

— Идем!

Они вышли к навесу. Здесь Идзуми поджидал еще один неприятный сюрприз. Голова Горо в луже крови и обезглавленное тело на земле. Нет, это какие-то злые духи в теле русских!

На месте была только одна пролетка, запряженные в нее кобылы были стреножены. Две другие перепуганные стрельбой лошади куда-то уволокли.

Агент разрезал путы на ногах кобыл, сел на козлы. Идзуми взобрался в пролетку.

— Поехали. Живее…

Идзуми повернул голову назад, посмотрел на удалявшийся дом и заметил у угла сарая чью-то тень. Свой? Или русский? Неважно. Скорей от этого проклятого места!

…Белкину не повезло. У дверей дома его обнаружили японцы и выстрелами загнали в тупиковую комнату. Белкин пытался выйти, но пули выбивали щепки буквально у головы.