Игорь Середенко - Иконописец

Руперт направился к воротам тюрьмы. На пропускном посту стоял охранник. Руперт назвал свою фамилию. Охранник сделал звонок, с кем-то переговорил. Затем жестами показал, что надо сдать все предметы. Руперт выложил на стол бумажник, часы, больше он с собой ничего не брал. Руперта проводили внутрь, он прошел по тюремной площади, всюду на него зорко глядели охранники, то с вышки, то со стены. У двери здания его встретил молодой офицер, который и сопровождал Руперта по извилистым, мрачным тюремным коридорам. Какие-то отдаленные голоса, скрип железных ставней, услышал он. Эхо раздалось по коридорам. Неприятный зловонный и затхлый запах ударил в нос. Перед Рупертом открывались решетки одна за другой, встречались охранники, подозрительно осматривающие его с головы до ног. Звон ключей сопровождал его перемещения по темным коридорам. За камерами были слышны голоса, ругань, драки и пронзительные чьи-то вопли. Но тюремная охрана не торопилась узнать причину появления столь жутких криков о помощи.

Наконец, Руперт, в сопровождении офицера, дошел до кабинета. Офицер открыл дверь, а сам остался снаружи. Руперт вошел внутрь. Перед ним сидел за столом мужчина лет пятидесяти. Лысина светилась на голове, под глазами виднелись впадины, на лице отпечаталась усталость. Мужчина был жилистым, и обладал пронзительным взглядом. Он заговорил на английском языке, обращаясь к Руперту.

— Мне звонили на счет вас. Вы хотели узнать об одном из наших заключенных — смертников.

— Как, смертников? — удивился Руперт. Он начал немного волноваться, но потом взял себя в руки. — Меня интересует Герман Кухта.

— Понимаете, я здесь человек новый. Недавно получил этот пост. И Герман Кухта, которого вы ищете, был тогда, когда меня здесь еще не было.

— Что значит был? — удивился Руперт.

— Был, это значит, что его теперь нет…

— То есть как, нет? — сердце Руперта забилось. Неужели его обманули? — Где же он теперь?

— Я же уже сказал, что он был смертником.

— Его казнили? — с ужасом спросил Руперт.

— Да, я просмотрел записи, — ответил директор тюрьмы. — Его расстреляли.

Руперт покрылся пунцовым оттенком.

— Я смотрю, вы чем-то озабочены, — сказал директор. — Если хотите, выпейте воды. — Он потянулся к графину.

— Нет, спасибо. Мне нужно поговорить с тем человеком, который говорил вам о моем визите, — неожиданно сказал Руперт.

— Ну… не знаю… — директор задумался. — Подождите меня за дверью.

— Хорошо, — сказал Руперт и вышел.

В коридоре он увидел молодого офицера. Спустя минуту дверь открылась, и директор попросил войти Руперта Коу.

— Вы можете говорить, — сказал директор, указывая на телефон, и отходя от стола.

Руперт подошел к столу и взял трубку телефона.

— Это Руперт Коу, — сказал он.

— Что вы хотите? — спросил неприятным, слегка раздраженным голосом Царев. — Адрес вы получили. — Руперт почувствовал легкую нотку неприязни.

— Интересуемый меня человек мертв, — заявил Руперт. — Вы знали об этом, не так ли?

— Я обещал вам адрес, но не говорил, что вы увидите его.

— Это нечестно, — заявил Руперт.

— Что?! Нечестно?! — повысил голос Царев.

Руперт почувствовал раздражение и злобу. Зная возможности этого человека и его нрав, он решил успокоить ситуацию.

— Так как он умер, то я хотел бы повидаться со следователем, который вел его дело, — предложил Руперт.

Некоторое время голос молчал, по-видимому, Царев размышлял, затем он спокойно заговорил.

— Хорошо, но это последнее, что вы от меня получите. Трубку передайте директору.

Руперт отдал трубку и вышел в коридор. Его сердце колотилось, он сомневался в честности Царева, но выхода у него не было. Ему показалось, что Царев что-то скрывает от него. И это не касается его коллекции. Если бы Цареву нужны были лишь иконы, то он бы уже давно смог бы ими овладеть. Что-то еще стояло между иконами и Царевым. Чего-то не доставало. Пока Руперт думал об этом, открылась дверь, и в коридор вышел директор. Его лицо было бледным, в глазах виден страх и беспокойство. Почти заикаясь, он предложил Руперту войти.

— Вот, — он протянул Руперту небольшой лист бумаги, — это адрес следователя, его зовут Артур Панин.

Руперт взял лист.

— Это здание полицейского участка? — спросил Руперт.

— Да, он там работает следователем. Он вел дело Германа Кухты. А это телефон Александра Царева, — он передал Руперту еще один небольшой лист. — Он просил звонить ему, если будет необходимость.

Теперь Руперт был уверен, что есть еще что-то, более ценное, чем иконы. Царев не хочет говорить об этом, но, оставляет дверь открытой для лондонского сыщика.

— Да, и главное. Он спросил на счет вашего обязательства, — сказал директор.

— Передайте ему, что когда я поговорю с Паниным, то он получит то, что хотел на Главпочтамте. Посылка будет на его имя, — ответил Руперт.

На следующий день Руперт прибыл к полицейскому участку. Как и раньше, его сопровождали люди Царева на черной машине. На пропускном пункте Руперт обратился к дежурному. Он показал карточку с именем сыщика. Дежурный сделал звонок, а потом вызвал сержанта. Руперта проводили в кабинет к Артуру Панину.

— Мне уже говорили о вас, — сказал Панин на беглом английском. — Приветствую коллегу из Скотланд-Ярда.

— Я там уже не работаю, — ответил Руперт Коу. — Я занимаюсь частным сыском.

— Присаживайтесь. Мне сказали, что вас интересует Герман Кухта.

— Да. Я знаю, что его уже казнили. Скажите, кто он, откуда, есть у него семья?

— Семьи у него не было, — ответил Панин. — А большую часть жизни, как я выяснил, он провел в монастыре.

— Он монах?

— Не совсем. Его хотели принять в монахи, но он не торопился с этим.

— Что же он делал в монастыре?

— Рисовал иконы, ответил следователь.

— А за что его казнили? — спросил Руперт.

— Это весьма странное дело. Я до сих пор не уверен, что судьи вынесли правильный вердикт.

— Расскажите поподробнее.

— Я не имею права разглашать всех данных дела, — начал Панин, — но кое-что я вам расскажу. Мы искали маньяка вот уже несколько лет. Характерным почерком серийного убийцы было следующее: он убивал юношей и девушек в возрасте 14–23 года.

— Каким образом?

— Молотком. Удары преступник наносил сзади, по затылку. Его искали, как в городе, так и в области. Последние три преступления были совершены в лесопосадке, за городом. Психиатрический портрет преступника был таков: мужчина, в возрасте 40–50 лет, среднего роста.

— Как его поймали? — спросил Руперт.

— Тогда мы распределили своих сотрудников вдоль железнодорожных путей — на остановках, в пределах лесополосы, так как именно там были совершены последние преступления. Мы ждали нападения там, но и в городе тоже работали наши сотрудники под прикрытием. Однажды днем, нам в участок позвонил младший сержант. Он сообщил, что на одной из остановок железнодорожного пути, он встретил подозрительного мужчину. Подозреваемый выходил из лесополосы в весьма мрачно состоянии. Наш сотрудник проверил документы. Под портрет подозреваемого, что составил наш эксперт-психиатр, он подходил. При нем обнаружен рисунок молодой девушки. Наброски были сделаны карандашом. Но вот молотка обнаружено не было. Но ведь он мог его и выбросить.