Игорь Середенко - Иконописец

Прошло еще два дня, в течение которых Руперт водил за собой своих телохранителей и конвоиров во время прогулок по городу. В одном из интернет кафе он проверил электронную почту, удалив после этого сообщение. В письме, написанном Уэббом, Руперт узнал, что его поручение удачно выполнено. Интересующая его информация находится в книге с библиотечным шрифтом: 14В242С.

Руперт прошелся по городу в сопровождении своих телохранителей, неустанно следующих словно тени за ним, еще несколько часов. Он посетил кафе, где выпил чашечку кофе, и при выходе из него, где его уже ждали двое жилистых охранника, он обратился к ним. Он заявил, что готов к отъезду в Стокгольм. В самолете он летел эконом-классом, за его сидением сидели двое неотлучных его спутника.

Так, вместе с ними он и оказался в Стокгольме. Он остановился в одной из гостиниц, неподалеку от Королевской библиотеки, а затем и посетил ее. У входа Руперта остановили его телохранители, которые следили за ним все время пути.

— Вам надлежит подождать, — сказал в приказном тоне один из них.

Он вошел в библиотеку, остановив Руперта и своего напарника у входа в двухэтажное здание библиотеки. Спустя десять минут, показавшихся Руперту целой вечностью, он вышел и сказал следующее:

— Все готово, следуйте за мной.

Руперт последовал за ним. Они прошли в холл, поднялись по длинным ступенькам на второй этаж. Прошли сквозь металлоискатель, спустились по ступенькам, и оказались в огромной библиотечном зале: ряды полок, поднимающихся до самого потолка, были расположены вдоль стен. Читателей на удивление было незначительно.

Они проследовали еще дальше, прошли еще через несколько каких-то контрольных приборов, пару охранников и один библиотечный работник прошли мимо. Один из двух сопровождающих предъявил охраннику какие-то документы допуска. Они проследовали мимо нескольких десятков небольших библиотечных комнат, с белыми столиками — для индивидуального использования клиентов библиотеки, ряд компьютеров со столами, и наконец, дошли до двери, где, проверив пропуск, их впустил охранник в специально оборудованное помещение. Здесь хранились старинные книги, рукописи, быть может, в единственных экземплярах. Эти старинные документы содержались в специальных условиях, в которых искусственно поддерживалась влага, температура, свет, чистота воздуха. Двое сопровождающих Руперта отстали от него, показав, что ему следует идти прямо. Дальше он последовал один. Руперт дошел до стеклянной двери, открыл ее, и вошел в небольшую комнату. Здесь никого не было. Несколько шкафов и стол были скромной обстановкой. У стен были небольшие выдвижные белые ящики. На столе лежала огромная книга. Руперт сразу же понял, что это за книга. Он подошел к столу и протянул руку к книге.

— Осторожно, — послышался голос позади Руперта.

Он обернулся и увидел в проеме двери Царева.

— Секреты могут быть смертельными. Чем ближе вы к ним приближаетесь, тем отчетливее осознаете, что истина находиться намного дальше — за пределами горизонта вашего понимания. Вот перчатки. — Он протянул Руперт пару белых резиновых перчаток. — Только так разрешается прикоснуться к тайне прошлого, — сказал Царев.

Руперт взял перчатки и надел их.

— Вы полагаете, что тайна где-то здесь? — с сарказмом спросил Руперт.

Царев стал рядом со столом, на котором находилась книга. В его руке был плотный сверток. Он развернул рулон на столе, рядом с книгой.

— Надеюсь, эти недостающие страницы помогут мне в этой тайне разобраться, — ответил Царев.

— Почему же вы не сохранили жизнь Герману Кухта? — спросил Руперт.

— Почему не сохранил, — повторил Царев, раздумывая. — Вы многого не знаете. Но так и быть я поведаю вам то, в чем у вас возникли вопросы. Но для начала ответьте: вы принесли дневник.

— Он здесь.

— Что? Здесь, в библиотеке? — удивился Царев.

— Да. А вы принесли название галлюциногена? — спросил Руперт.

— Я слишком много дал за то, чтобы присутствовать здесь с этими творениями, — сказал Царев, указывая на восемь страниц, выложенных в стопку рядом с книгой: «Кодекс Гигаса». — И поэтому не упущу этот шанс. Название со мной, но для начала, я все же отвечу на ваш вопрос. Я уже давно занимаюсь самым древним знанием, которое возникло еще до появления Библии и христианства. Я искренне верю в Дьявола и считаю себя человеком от природы — я придерживаюсь истинных знаний, а не вздутых, фальшивых.

— Вы хотите сказать, — перебил его Руперт, — что вы сатанист?

— А что вам и многим другим дало христианство? — продолжил Царев. — Вы ограничили себя догмами, правилами, отвергли истинные человеческие поступки, считая их грехами. Вы превратили себя в рабов, в безмолвных и безропотных овец, жаждущих овес. Но вы не понимаете, ведь овес не нужен мертвой плоти. Душа без тела ничто. Христианство говорит: надо покормить плоть, во благо душе, и лишь о ней заботится. Но невозможно содержать чистую воду без сосуда. Душа требует плоти, ибо она и есть для нее тем самым сосудом. Ставя семь грехов перед собой, вы уничтожаете то, что существовало задолго до появления христианства. Человеческие инстинкты. Они забываются, заглушаются многочисленными правилами и пустыми канонами. Все эти заповеди Божие есть ничто иное, как стена, которая становится между человеком и его природой, она ограничивает его, наделяя ложными, искусственными, надуманными правилами поведения. Я предпочитаю здоровую пищу, заботу о физическом теле, не сдерживаю инстинкты, даю волю духовному удовлетворению, если оно не причиняет вред другим людям.

— Но ведь вы убивали, чтобы овладеть этими полотнами, — сказал Руперт.

— Я не убиваю без надобности. Кроме того, я лишь приказы отдавал. Мне нужны они, и я их получил. Это мои люди убивали. Это их деяния и их решения. Я плачу, а другие выполняют. Это их выбор.

— Но ведь вы подталкивали их к этому своими приказами, — не соглашаясь, сказал Руперт.

— Каждый волен принимать решение, и лишь он и никто иной может свершить свой поступок. Это лишний раз подтверждает, что все они слабы, потому что ограничены сводами правил и повиновений, — Царев вынул пистолет и направил его на Руперта.

— Как? Ведь здесь же…

— Что, контроль, полиция? Но разве для истинного человека, владеющего в совершенстве собой, не может быть исключений, — ответил Царев. — Я пожелал так. Сядьте ан стул.

Руперт отошел от стола и сел.

— Теперь вы чувствуете, что и вы ограничены в действиях, — продолжал Царев. — Вы увидели опасность в этом предмете и теперь находитесь в его узах и петлях. Страх сковал вашу волю и диктует вам новые правила.

Царев спрятал пистолет и вынул наручники с ключами. Он положил их на стол. Руперт покосился на новые предметы.