Александр Бычков - Искатель, 2013 №2

В нашем «уазике» и впрямь не повернуться: оперативники, эксперт Губин, кинолог с собакой… «Уазик» срывается с места и мчится по улицам за город, в дачный поселок.

— Как нашли? — спрашиваю Наумова.

Он сидит рядом с шофером и сосредоточенно следит за дорогой. Не оборачиваясь, отвечает:

— К Лебедеву мужичок с утра пришел, местный плотник Егоров. Так, мол, и так. Слышал, полиция машину ищет. Не она ли за его сараюшкой стоит? Лебедев сразу туда. Действительно, за сарайкой — такси, желтого цвета, номерной знак — «37–38». Он и позвонил нам… Интересно, почему преступник оставил машину именно там?

Шофер, хорошо знающий дачный поселок, без особого труда отыскивает нужную нам улицу. Вдоль обочин тянутся стройные тополя, и кажется, что сквозь их густую сочно-зеленую листву лучи солнца никак не могут прорваться к земле, яркими бликами застревают в пышной кроне.

Узкая дорога с кусками выбитого асфальта вьется по поселку и за одним из поворотов неожиданно обрывается у небольшого, в два окна по фасаду, кирпичного дома с палисадником и сараем, за которым стеной стоит густой и темный лес.

Из-за сарая показывается коренастая фигура Лебедева. Он одергивает китель, поправляет сбившуюся набок фуражку, неторопливо подходит к нам и коротко докладывает обстановку. Теперь можно приступать к осмотру.

Желтая «Волга» сиротливо стоит в тени за сараем. С улицы ее не углядишь. Видимо, поэтому и оставил ее здесь преступник. И знакомый, очень знакомый рисунок на земле от протектора «Волги». С той же характерной щербинкой…

Я даю команду, и у нас начинается привычная работа, без спешки и суеты. Каждый делает что положено. Мы фотографируем, чертим план местности, в поисках следов изучаем почву, внимательно осматриваем салон такси. Позднее разберемся во всем, что получим в итоге. Сейчас главное — не упустить малейшей мелочи, которая — как чаще всего и бывает — может оказаться самой существенной для дела. Решаю спросить Егорова: когда увидел здесь эту машину, не приметил ли, кто оставил ее?

Мы сидим за грубо сколоченным столиком в цветущем палисаднике дома. Все мои товарищи по работе остались на улице и продолжают заниматься своим делами. Я слышу настойчивый голос кинолога: «След, Альма, след!» Вижу, как сосредоточенно ходит от дома к дому на противоположной стороне улицы Наумов…

Егорову уже за пятьдесят. Он несколько неуклюж и грузноват. Его чуть набрякшие веки и грушевидный нос с синими прожилками наводят на мысль, что их хозяин частенько прикладывается к рюмке.

Егоров вздыхает, услышав мои вопросы, и низким хрипловатым голосом начинает рассказывать:

— У меня, понимаешь ли, доски в сараюхе оторвались. Ну вот и пошел я вечером-то. Часов около восьми. Дай, думаю, взгляну: подлатать стенку или новые доски приспособить. Обошел сарайку-то, а там, понимаешь ли, — машина. И никого в ней нет. Ну, постоял, постоял… Подождал. Опять никого. А к стенке-то из-за машины и не подойти. Плюнул и ушел в дом.

— Это когда было — вчера?

— Нет. Как раз накануне. Вчера-то я снова за сарайку глянул. Опять стоит! Весь день простояла. А тут слышу от соседей, что полиция какую-то машину ищет. Не она ли? — подумал. Чего ей здесь стоять-то. Непорядок это. Но решил подождать еще чуток — вдруг, понимаешь ли, хозяева объявятся. Ну а сегодня — все! Пошел к участковому. Взгляни, мол, не ту ли машину ищете. Который день без дела стоит!.. Вот так-то все и вышло, мил человек.

В палисаднике вовсю цветут вишни, осыпают нас нежными лепестками. На земле от них — белым-бело!..

— А вы с соседями о машине разговаривали? Из них, случайно, никто не видел водителя?

— Да кому до нее дело-то было. И что в ней для нас такого, чтобы приглядываться? Никто ничего не видел.

Егоров встает и уходит в дом. Через минуту возвращается. В одной руке — высокий глиняный кувшин, в другой — широкая глиняная кружка.

— Может, выпьешь со мной, капитан? У меня такая медовуха осталась! — добродушно говорит он.

— Нет, Степан Кондратьевич. Спасибо. Да и вам не советую прикладываться. Хозяйка, небось, не рада будет.

Лицо Егорова мрачнеет. Он глухо кашляет, ставит кувшин и кружку на стол, садится и стискивает лохматую голову руками.

— Нет у меня хозяйки… Бобыль я, понимаешь ли. И рад бы, чтоб поругал кто, да некому. Такая тоска, понимаешь ли. Умаялся один-то, спасу нет.

Он поднимает на меня потемневшие глаза.

— А ты — женат ли?

Я отрицательно качаю головой.

Он умолкает, в раздумье почесывая затылок узловатыми пальцами, а через минуту опять спрашивает:

— Что так? Аль разборчив очень?

Над головой гудят то ли шмели, то ли пчелы. Одуряюще пахнет жасмином… Весна в самом разгаре!

— Эх, капитан, — словно издалека, снова доносится хриплый голос Егорова. — Нельзя нам одним-то. Нельзя. Для чего тогда и жить-то, а? Ты, понимаешь ли, не мудри, если что. Я вот немало почудил, теперь один маюсь. Неужто у тебя так никого и нет на примете?

И сразу вспоминается Лена, наш вчерашний вечер. Как хорошо он начинался!..

Прощаюсь с Егоровым и иду к сарайке. Там Губин продолжает колдовать над машиной. Обрабатывает химическим составом приборный щиток, рулевое колесо, дверные ручки… Никаких следов!

— Наверное, действовали в перчатках, — говорит он и устало опускается на траву. — Либо стерли следы. Мастаки, видать!

Я невольно хмурюсь.

— Может, попросить в помощь экспертов УВД?

— Не надо, — возражает Губин. — Сами управимся.

И вдруг резко поднимается.

— Все следы не уничтожишь!.. Это они, «мастаки», думают иначе. А нас не проведешь!.. Что-нибудь да осталось. Отгоним «Волгу» в отдел — и будем разбирать машину.

Так и решаем. К тому же здесь нам больше делать нечего: собака след не взяла — слишком много времени прошло, а Наумов с Лебедевым тоже возвратились из домов ни с чем — никто из жителей не приметил пассажиров такси.

По дороге в отдел выхожу из машины у кафе, чтобы немного перекусить. Быстро разделываюсь с борщом и котлетой, запиваю освежающим березовым соком. Теперь опять можно и за работу.

— Передохнул маленько? — дружески обнимает меня за плечи Наумов, как только вновь появляюсь в отделе.

Я улыбаюсь.

— Что Губин? — спрашиваю.

— Разбирает с гаишниками машину. Уже демонтировали рулевое колесо, переключатель передач.

— Нашли что-нибудь?

— Пока не знаю.

— Схожу посмотрю.

— Желаю удачи!

Я выхожу во двор и жду там результатов осмотра. Время тянется медленно, порой кажется, что оно остановилось. Наконец слышу радостный возглас Губина:

— Есть пальчики!

— Где? — тороплюсь к нему.

— На обратной стороне руля. Да и на внутренних поверхностях рукояток ручного тормоза и рычага переключателей передач… Я говорил — найду!