Николай Свечин - Туркестан

Возле Александровского сквера выстроили ремесленное училище и городскую больницу. Но все русские обыватели упорно ходят в Ташкентский военный госпиталь. Он второго класса, имеет 415 кроватей и предназначен для лечения военных. Однако городская больничка мала, и власти официально разрешили госпиталю пользовать всех желающих.

В той же Зачаулинской части сложился еще один неблагополучный угол – вокруг Прачечного переулка. Здесь собраны все легальные публичные дома Ташкента – целая индустрия разгула. Торговые бани и пивные составляют вершину этой «промышленности». Но в каждой квартире веселого угла вам предложат ночью бутылку водки за полтора рубля и проститутку-секретку за полтинник. Где-то тут, среди других притонов, находится и «мельница» – тайный воровской игорный дом. В нем под охраной борцов-палванов ташкентские воры проматывают свою ночную добычу.

Постепенно сложилась и третья часть русского города – окраинная. На юге она аккуратна и безопасна. Еще бы! Тут летние дачи генерал-губернатора и правителя его канцелярии. Еще лагерь Пятого казачьего Оренбургского полка, с караулами и обходами. А вот на севере и востоке поселилась чернь. Пришлое сбродное туземное население самовольно заняло эти места и создало много проблем полиции. Беда в том, что на окраине нет никакого учета. Стотысячный туземный Ташкент лишь кажется не поддающимся контролю. В каждой махалля есть так называемые амины – благонадежные сведущие люди, опора любой власти. Они выбирают илик-баши, пятидесятника, старосту квартала. Перед полицмейстером илик-баши всегда в ответе за чужаков и неблагонадежных одномахаллинцев. А на русских берегах Салара столько народу, и кто их там считал? Артиллерийская роща, Карасуйская скотобойня, завод Никифорова, кладбище и свалочное место тоже хороши. По словам Скобеева, там лучше не появляться даже днем.

Темное население окраин каждый год прирастает. Тут прячутся мардикоры, пришедшие на сезонные хлопковые работы. В перерывах между окучиванием хлопка они шарят по квартирам. Но в последнее время к ним присоединился русский преступный элемент. Сколотилось несколько шаек из беглых уголовников, решивших податься на юг. Такого раньше не было – русских преступников поставляли лишь военные дезертиры. В переполненном войсками Туркестане их всегда хватало. Дезертиры собирались в отряды и грабили на трактах вокруг города, особенно на Оренбургском. Ловили их те же воинские команды. И вот вдруг откуда-то появились профессиональные гайменники, даже из столиц. Кроме того, по словам капитана Скобеева, где-то здесь прячется еще одна невиданная ранее банда. Она, кажется, пришла с юга. И состоит из убийц-барантачей. Наверно, решили поискать в богатом городе добычи…

Отбиваться от всей этой нечисти призваны 89 городовых: 17 старших и 72 младших. Они в свою очередь делятся еще на конных (20 человек) и пеших (69). Это по штату. Но младших городовых всегда некомплект. Содержание у них незначительное, от 240 до 260 рублей в год, включая сюда жалованье, квартирные и обмундировочные деньги. Семейному человеку прожить на эти гроши положительно невозможно. Поэтому несколько вакансий сознательно не замещают, чтобы поделить их жалованье между остальными. У старшего городового выходит в год 404 рубля 15 копеек, а с надбавкой даже больше! Правда, как заметил Иван Осипович, его туземцы караулят покой за меньшее содержание.

Пожарного обоза в Ташкенте нет и никогда не было. Город наполовину глиняный, горит неохотно…

Отдельная проблема – водоснабжение. Арыки тут есть повсюду. Туземцы и бедные русские пьют воду прямо из них. Раньше русский Ташкент снабжался из арыков, которые проходили до этого через туземную часть, насыщаясь нечистотами. Сейчас воду берут из других ответвлений Боз-су. Эта главная водная артерия выходит из Чирчика в 31 версте выше Ташкента. Но все равно вода грязная. Туземцы нередко справляют в арыки и малую, и большую нужду… Поэтому русские, кто побогаче, покупают воду из Головачевских ключей, что в четырех верстах от города: 100 ведер стоят 80 копеек. Ее доставляют водовозы в деревянных бочках и часто при этом жульничают – под видом родниковой продают арычную воду. Также в русском Ташкенте имеются колодцы: 10 общественных и 70 частных.

Кое-как налажено уличное освещение. Его обеспечивают 506 десятилинейных фонарей-коптилок. Еще 14 фонарей поставлено у подъездов начальствующих лиц. На окраинах, разумеется, темно.

Хуже всего в городе обстоит дело с культурной жизнью. На летней сцене иногда ставит пьесы любительская труппа. Для зимних показов имеется помещение в здании Общественного собрания на Гостеприимной улице. Однако оно редко когда востребовано. Само Собрание славится преимущественно жуткой картежной игрой. Причем отличаются сарты и туземные евреи, а после продажи хлопка к ним присоединяются армяне. У русских таких денег нет.

В Военном собрании на пересечении Московского и Воронцовского проспектов – очень хорошая библиотека. Среди офицеров попадаются весьма образованные и культурные люди. Преимущественно это служащие по Генеральному штабу и отчетному отделению штаба округа [41]. Но штатских туда пускают лишь по рекомендации, а на время летних сборов собрание вообще закрывается.

На Воронцовском проспекте с 1883 года находится музей. Вход в него бесплатный, а с двух до трех часов пополудни пояснения посетителям дает хранитель музея. Особенно интересны отделы археологический и этнографический, а также коллекции минералов и древних монет. Тут же за стеной помещается Публичная библиотека, которую чуть не уничтожил литератор-кавалерист Крестовский.

Что еще осталось? Два собора мы упомянули. В Зачаулинской части только что заложили храм Сергия Радонежского. Но религиозная жизнь выражена слабо. Возможно, оттого, что кафедра епископа Туркестанского и Ташкентского находится в Верном. Так в свое время захотел всесильный Кауфман, не любивший попов. А до Верного 784 версты! Епископ приезжает раз в пять лет и быстро удаляется обратно. Слишком много среди здешних влиятельных генералов лиц лютеранского исповедания. А мечетей в русском городе, между прочим, шестнадцать…

Торгово-промышленная сфера тоже не на высоте. Мануфактурная торговля полностью в руках туземных евреев: Борухова, Юсуфа Давыдова и Юшши Рубинова. Сейчас их начали поджимать татары Яушев и Бакиров. У Яушева на Ирджарской улице большой галантерейный магазин.

Даже на Воскресенском базаре русских торговцев почти нет, всем заправляют сарты и татары.

Более-менее теплятся два водочных завода. Эти принадлежат православным. Один – купцу Иванову, патриарху здешнего предпринимательства, второй – Первухиным. Причем Иванов поставил свой завод в туземной части!