Джон Робертс - SPQR IV. Храм муз

Но в Александрии все было не так, этот город подпалить практически невозможно. Поэтому я лишь пытался понять, куда двинулась толпа, по доносившемуся до меня шуму. Кажется, они и впрямь устремились в сторону Канопской дороги. Мои предположения вскоре подтвердились – именно в той стороне слышался лязг оружия и выкрики стражников. Через пару часов все повторилось сначала: видимо, мои преследователи вернулись, но потом передумали и двинулись на запад. По всей видимости, солдаты выстроились поперек улиц, сомкнув щиты, и начали выдавливать мятежников обратно в Ракхот.

Интересно, что произошло бы в этом городе, если бы кто-то убил двух кошек…

Было уже далеко за полдень, когда город, кажется, вернулся, наконец, обратно в спокойное состояние. Но это вовсе не означало, что я избежал опасности. Даже при отсутствии мятежников где-то в городе по-прежнему обретался Ахилла. Тут я услыхал голос снизу:

– Эй, римлянин! Сенатор Деций! Ты там, наверху?

– Симеон? – спросил я. – Улицы очистили?

Мой спаситель поднялся на крышу.

– Толпу отогнали назад. Улицы патрулируют крупные подразделения солдат. Но было много крови. Когда толпа набрасывается на одного чужестранца, она очень скоро переключается на всех, кто ей не нравится. Мы вот живем здесь с тех пор, как Александрия появилась на свет, но египтяне по-прежнему считают нас чужаками.

– Им не хватает просвещенного римского управления, здесь нет даже такого понятия, что существует в Риме, – гражданства, – сказал я. – А теперь мне надо пробираться во дворец. Можешь одолжить мне какую-нибудь одежду?

– Это нетрудно, вот только ни один приличный иудей не бреется и не стрижется так коротко, как ты. Ладно, сейчас поглядим, что можно с этим сделать.

Мы спустились в дом, и он начал рыться в своих сундуках, пока не вытащил плащ из грубой шерсти и какой-то египетский шарф, что повязывают на голову поверх парика.

– Это вещи одного раба, которого я отпустил на свободу после семи лет службы, – объяснил Симеон. – Ну-ка, посмотрим, как ты будешь выглядеть в этом облачении.

– После семи лет службы? – переспросил я, натягивая на себя колкий до неприличия плащ и этот смешной шарф.

– Моя религия запрещает вечное рабство, – ответил он. – Мы допускаем долговое рабство, но только на семь лет, после этого человеку должна быть возвращена свобода.

– Мы тоже могли бы принять у себя такой обычай, – заметил я. – Это наверняка помогло бы нам избавиться от немыслимого количества проблем. Только вот мне никогда не удастся убедить Сенат сделать это.

Он дал мне также мешок из грубой ткани, чтобы упрятать в него свиток, и я решил, что при сложившейся ситуации достаточно неплохо замаскировался. Мне также пришло в голову, что на улицах будет полно людей Ахиллы, у которых наверняка будет приказ доставить меня во дворец разрезанным на мелкие кусочки.

– Как отсюда добраться до моря самым коротким путем? – спросил я.

– Нужно пойти к городской стене, потом повернуть на север, и довольно скоро ты доберешься до Рыбачьих ворот.

– Да, наверное, это будет лучше, чем идти через город. До свидания, Симеон. Можешь быть уверен, что скоро получишь весьма существенное свидетельство моей благодарности.

– Ты просто позаботься о том, чтобы остановить всю это истерию против чужестранцев. Ведь совсем недавно это был такой прекрасный город!

Я вышел наружу через входную дверь и обнаружил, что переулок пуст. Всего через несколько шагов я достиг улицы, идущей с востока на запад, и свернул на восток. Район почти опустел, его обитатели попрятались за запертыми дверьми. Меня это устраивало. Я без всяких приключений добрался до городской крепостной стены и повстречал там усиленный отряд стражи. Солдаты ходили патрулем по верху стены, высматривая внизу малейшие проявления беспорядка. Свернув на север, я без проблем достаточно скоро добрался до маленькой калитки. Она была открыта в дневное время суток, и вокруг не нашлось никого, кто бросил бы лишний взгляд на какого-то раба, который тащит на плече что-то тяжелое.

По другую сторону калитки я обнаружил мощеную набережную, от которой отходили несколько небольших каменных причалов, стоящих на мелководье, в зеленоватой воде. Рыбачьи лодки по большей части уже вышли на дневной промысел, но на пирсе сидели несколько ночных рыбаков, осматривая свои сети. Это были египтяне, так что я приближался к ним с большой осторожностью.

– Мне нужно добраться до Большой гавани, – обратился я к парочке рыбаков, весьма предприимчивых на вид парней, сидевших в хорошей крепкой лодке. – Я хорошо заплачу.

Они с любопытством уставились на меня.

– И чем ты нам заплатишь? – спросил один без всякой враждебности. Он вполне сносно владел греческим. Я достал кошель и дал им возможность послушать, как позванивает серебро. Это их убедило. Они свернули свою сеть и уложили ее в лодку. Через пару минут мы уже шли на веслах, огибая полуостров и мыс Лохиас.

Немного поговорив с ними, я узнал, что они не александрийцы, а живут в маленьком рыбацком селении, расположенном у воды к востоку от городской стены. Их совершенно не интересовали городские беспорядки, разве только то, что могло повлиять на работу рыбного рынка. Ну, коли так, то я стянул с себя дурацкий шарф и снял плащ. Мои манипуляции были им абсолютно безразличны: скорее всего они просто отличали римлянина от араба.

Мы проплыли под стенами крепости Акролохиас, потом обогнули мыс, прошли проливом, отделяющим его от мелких островков, каждый из которых был украшен маленьким святилищем, посвященным Посейдону. Справа возвышался Фаросский маяк, исторгая из себя бесконечные клубы черного дыма, и тут мы свернули в сторону берега. Рыбаки хотели было направиться к причалу, но я остановил их.

– Высадите меня прямо здесь, – сказал я, указывая на узкий пролив между основанием мыса Лохиас и островом Антиродос.

– Но это же Царская гавань! – сказал один из них. – Нас казнят, если мы туда зайдем!

– Я римский сенатор и состою в римской дипломатической миссии, – гордо сообщил им я. – Вас никто не станет наказывать.

– Я тебе не верю, – заявил один из рыбаков.

Я вытащил меч, весь покрытый засохшей кровью.

– Тогда я тебя убью!

И они свернули в Царскую гавань.

Причал здесь охраняли всего двое стражей в позолоченных доспехах. Они неспешно подошли к тому месту, где мы причалили, издавая возмущенное сопение, пока я расплачивался с рыбаками.

– Я сенатор Деций Цецилий Метелл из римского посольства, – крикнул я им. – Только попробуйте меня тронуть! Мне необходимо срочно попасть к царю!

– Мы не можем тебя пропустить и не имеем права покидать свой пост, сенатор, – проговорил один из стражей. – Мы должны сообщить о тебе начальнику стражи.