Сусана Фортес - Кватроченто

Полициано — поэт и гуманист, пользовавшийся покровительством Медичи, автор небольшого труда, посвященного заговору.

Антонио Маффеи и Стефано ди Баньоне — священники, первый из которых состоял на службе Римской курии, а второй — семейства Пацци.

Джованни Баттиста да Монтесекко — капитан папской гвардии и наемник, служащий тому, кто больше заплатит. Его показания — один из важнейших источников изучения заговора.

Ксенофон Каламантино — бывший доминиканский монах, приближенный Лоренцо и глава шпионской службы Медичи.

В это время Флоренция была процветающей республикой, возникшей еще в XIII веке. Ее население составляло сорок тысяч человек. Она была самым оживленным городом Европы и колыбелью итальянского Возрождения. Разделенная надвое рекой Арно, Флоренция была окружена мощными стенами с двенадцатью воротами. В ней насчитывалось двадцать три больших дворца, более тридцати банков, сотни ремесленных мастерских, десятки приходских церквей, аббатств и монастырей, над которыми возвышалась внушительная кампанила дворца Синьории.

Собор Санта-Мария дель Фьоре — основное место событий.

Палаццо Веккьо на пьяцца делла Синьория — местопребывание правительства республики.

Барджелло — крепость и бывшая тюрьма, на окнах которой были повешены многие участники заговора.

Монастырь Сан-Марко — доминиканский монастырь, где у Медичи имелись собственные кельи. В XV веке располагался у границ города. В обители читал свои апокалиптические проповеди Джироламо Савонарола.

Дворец Медичи (на виа Ларга) — основная резиденция Медичи.

Вилла Брусколи — резиденция Медичи во Фьезоле.

Дворец Пацци (на виа Балестриери) — основная резиденция Якопо Пацци и его семейства.

Виа Гибеллина — улица, на которой располагались самые известные мастерские художников, в том числе мастерская Верроккьо.

Пьяцца деи Меркато — подлинное сердце городской жизни. Туда приходили все желающие узнать, что творится в городе, познакомиться с новостями и слухами. Недалеко от рынка находились гостиница «Корона» и постоялый двор «Кампана».

Идею этой книги мне подсказала новость в газете: 20 февраля 2004 года «Паис» опубликовала на последней полосе результаты поисков убийцы, остававшегося неизвестным в течение пятисот лет. В статье было указано, что профессор Коннектикутского университета Марчелло Симонетта благодаря прочтению шифрованного кодекса XV века обнаружил главного виновника заговора против Медичи. Мне показалась, что известие заслуживает того, чтобы развернуть его в роман, однако я все никак не начинала писать именно из-за моды на исторические романы, в которых сенсационность часто предпочитается достоверности. Однако зимой 2005 года Андрес Фернандес Рубио, журналист из «Паис», заказал мне репортаж о Флоренции для приложения, посвященного туризму. Я воспользовалась случаем, чтобы побывать в городском архиве и галерее Уффици, движимая болезненным любопытством, которое вызвал у меня заговор и отвратительные подробности, связанные с ним. Но и тогда я не хотела приниматься за роман. Однако летом тот же журналист, неутомимый и неисправимый путешественник, заказал мне краткое изложение событий для рубрики «Злодеи в истории», публикуемой в воскресном выпуске газеты. В ходе этой работы, с головой уйдя в ту эпоху, я четко поняла: иного выхода, как погрузиться в написание романа, нет. Поэтому прежде всего я хочу поблагодарить Андреса.

Кроме классических работ по Возрождению на стадии сбора материалов мне очень помогли недавно вышедшие книги. Первая — это пылкое эссе Лауро Мартинеса «Апрельская кровь: Флоренция и заговор против Медичи». Огромное значение также имели работы Эрика Фраттини «Заговор: убить Лоренцо Медичи» и «Священный союз: пять веков ватиканского шпионажа». Для изображения повседневной жизни художников эпохи Ренессанса я пользовалась исключительно ценной биографией Леонардо да Винчи, принадлежащей перу Чарльза Николла: «Леонардо, или Полет мысли». Что касается работы в архиве, мне хотелось бы отметить терпение и готовность к сотрудничеству его директора Кончетты Джамблано и помощь в преодолении языковых препятствий, оказанную Луизой Паолуччи. Но все это не состоялось бы без дружеской поддержки со стороны моего издателя Карлеса Ревеса, который загорелся этой идеей и вручил мне билет на самолет до Флоренции.

Вся история литературы полна почитания, пародирования, мести и тайных союзов, благодаря которым, как говорил Борхес, мы гордимся прочитанными книгами больше, чем написанными. В этом смысле я должна заметить, что эмоциональный фон моего вдохновения сложился благодаря нескольким романам, среди которых назову «Имя розы» Умберто Эко, в котором соединились два моих главных увлечения — детектив и историческое расследование, и «Твое лицо завтра» Хавьера Мариаса, где меня поразили рассуждения о присущем некоторым людям даре видеть то, что еще не произошло. Эта книга сопровождала меня во Флоренции, в то время как я лихорадочно искала лицо убийцы.

Хочу поблагодарить также моих родителей, которым принадлежит сомнительная честь быть первыми читателями моих книг, за то, что в детстве они сумели передать мне упорство и настойчивость Шлимана, который причастен ко всей этой истории. Им, моему брату Хавьеру и Марии я приношу благодарность за вечера, проведенные во флорентийской «Таберна делл’Анджело»; моей дочери Карлоте — за терпение по отношению к матери, которая одной ногой стоит на пороге дома, а другой — в страшных трущобах Флоренции XV века; Эмилио Гарридо — за уроки хождения под парусом, которые очень помогли мне развернуть этот роман и прийти в нужный порт; Фернандо Мариасу — за ужин в «Анхель Асуль»; моим ученикам в Институто Соролья, страстным поклонникам детективов, — за восторженные отзывы. А еще — писателю Мануэлю Висенту, открывшему для меня салат «Капрезе» и тишину XV века.

Наконец, следует сказать, что я, разумеется, старалась воспроизвести место действия — Флоренцию 1478 года — как можно точнее, так же как последовательность событий, черты и костюмы исторических персонажей. Но подчеркну, что это не исторический труд, а роман, и поэтому чувства, намерения и хлопоты действующих лиц остаются на совести автора. Разница между историком и романистом в том, что первый обязан оставаться нейтральным, второй же может не скрывать своих симпатий. Лоренцо Медичи был не святым, а человеком своего времени, жестокого, кровавого, когда месть возводилась в закон. Месть за деяния, о которых рассказывается здесь, оказалась на редкость страшной и беспощадной. Но это уже другая история, и пусть другие судят ее персонажей. Мне достаточно того, что Лоренцо страстно любил игру мысли, ценил красоту, ум и гений, и поэтому живших рядом с ним людей стоило воскресить в романе.