Александр Теущаков - Путь Чёрной молнии

— Против какой власти?

— Большевистской, а затем уже советской. Я заклинаю тебя: никогда, никому, а особенно незнакомым людям, не говори о том, что сейчас услышишь.

У Сашки перехватило дыхание, широко открыв глаза, он с нетерпением ждал откровения деда.

— Мама рассказывала тебе что-нибудь обо мне? — Саша пожал плечами и замотал головой, — ну и хорошо, знать ей никто и ничего не говорил.

— О чем?

— В 1937 году в нашей Михеевке органами НКВД было арестовано 38 человек, включая трех женщин, всех насильно погрузили на баржу и, загнав в трюм, под конвоем отправили в Томск. Но во время переправки с одной лодки бежали трое — это были братья Петр и Илья Михеевы. Матвей погиб, его убили прямо в воде. Они впоследствии и организовали группу сибирских повстанцев.

— Они что, нападали на ментов?

— Кого ты так называешь?

— Милицию.

— Нет, Саша, у организации «Черная молния» враги были куда серьезнее и опаснее, чем простые милиционеры — это сотрудники Комиссариата Внутренних дел.

— Так это был их знак на камне?! — удивился Саша.

— Да, под ним, в землянке беглецы скрывались некоторое время.

— Дед, а за что наши односельчане были арестованы?

— В 1937 году Сталин тайно издал указ. Надеюсь, ты слышал о таком руководителе страны? — Саша кивнул, — так вот: в указе говорилось о «врагах народа», которых необходимо было срочно изолировать от советского общества. Начались массовые аресты, сопровождающиеся неоднократно перестрелками между работниками НКВД и людьми, открыто выражающими недовольство против советской власти. За год в наших селениях подчистили многие крестьянские семьи, забрав кормильцев, а то и матерей и жен обвиняемых.

— А в чем их обвиняли?

— В организации контртеррористических организаций, поджогах, нападений на активистов колхозного правления: одним словом действовала 58 статья в уголовном кодексе.

— Ничего себе — это целое восстание было, — изумился Саша.

— В том-то и дело Сашок, что ничего подобного не было.

— Как не было, а за что же арестовывали людей?

— Полное искажение фактов властями. Сталин и его руководство, таким образом, вычищали до основания «старую гвардию», то есть середняков, единоличников, спецпереселенцев и белых офицеров, некогда служивших в царской армии. Священнослужителей это тоже касалось.

— Дед, а в учебнике по истории об этом не сказано. Откуда ты все знаешь?

— На каждый роток — не накинешь платок, люди не звери, они говорить умеют. Сашок, жизнь — штука сложная, читая книгу, учись видеть между строк, а просматривая фильм — наблюдай между кадров.

— Согласен дед, о таком никогда не напишут.

— Еще бы, напишут они! А о сотнях тысяч невинно расстрелянных тем более умалчивают.

— Дед, а ты откуда об этом слышал?

— Прадеда твоего, то есть моего отца и наших родственников не обошло стороной страшное горе, многие из них были расстреляны государственными органами и отправлены в лагеря. Мало кто из них вернулся с войны, все там и сгинули. В газетах об этом не напечатают, и книги не издадут, но людскую молву не остановишь, не все были довольны советской властью.

— Ты тоже? — осторожно спросил Саша.

— Внучек я за справедливость и открытую правду, а не за жестокость и умалчивание властями тех фактов, от которых простого человека в дрожь бросает. Не один из арестованных нашей Михеевки не был виновен: всех незаконно обвинили — вот за это обидно до глубины души. Ты веришь мне?

— Дед, я знаю тебя, ты не такой, чтобы обманывать и мама у нас такая же. Я только одного понять не могу, почему Сталина не судили, если он был во всем виноват?

— Хороший вопрос внучек. Ты случайно не знаешь фамилию секретаря Обкома партии в Новосибирске?

— Горячев.

— Так вот внучек, как только Горячев и подобные ему руководители сходят в церковь: помолятся и покаются во всех грехах прошлой и нынешней власти, так во всей нашей стране начнет процветать благоденствие народа.

— Дед, а ты расскажешь о Черной молнии?

— Обязательно расскажу, и прошу тебя — держи рот на замке. Договорились? — Саша согласно кивнул, — а теперь немного о Черной молнии и о СМЕРШе.

Так вот, после того, как бежали братья Михеевы из-под ареста, в организацию Черная молния влился старый вояка, в прошлом он служил в царской России, и звали его Мирон Балагурзин. Мне доводилось слышать от него, как он в гражданскую войну служил в контрразведке Колчака. Большой мастер был по стрельбе, мог на слух из нагана бить точно в цель. Из любой винтовки, с любого положения ложил пули рядышком. Я ведь в ту пору охотой шибко промышлял, так Мирон меня многому научил. Во время гражданской войны он служил под командованием Колчака. В Сибирской тайге, по разным деревням были расквартированы части. Среди белогвардейских войск, одной из знаменитых, слыла казачья сотня. Мирон Балагурзин как раз помогал казакам со стороны белой армии, и посылал разные приказы из ставки главнокомандующего. Сотня занималась выявлением и поимкой красных комиссаров, проводящих в сибирском крае акции устрашения среди населения. Боялись большевики казаков, название подразделения гремело за многие версты кругом — «Черная стрела». Как только завидят красные командиры белое полотнище с вышитой на нем черной стрелой, так сразу деру давали. С врагами казаки бились бесстрашно и беспощадно, особенно это касалось комиссаров-большевиков. Мирон самолично принимал участие в акциях и многих отправил на тот свет меткими выстрелами и умелыми ударами сабли.

После разгрома Колчака и его казни, Балагурзин еще какое-то время воевал в составе воинства атамана Семенова в Забайкалье и Маньчжурии, и не раз поднимал знамя с черной стрелой, но называли сотню казаков уже по-другому — Черная молния. Вот внучек, оттуда и идет это название.

— Дед, я никогда бы не подумал. Вот это да! Такие истории только в книжках можно встретить, а тут на самом деле. А что стало с Черной молнией, их поймали?

— Не знаю внучек, в начале войны действия этой организации прекратились, и слухи о ней умолкли.

— А что они делали?

— Так же, как и казаки, выискивали руководителей НКВД и за страшные преступления приговаривали их к смерти. Это касалось и председателей управления колхозов, активистов и провокаторов, на счету которых сотни загубленных жизней крестьян. Мало того, они обладали информацией на «ловкачей», занимающихся фальсификацией уголовных дел, передавали ее высшему начальству, таким образом, их наказывали.

— Дед, ты не любишь власть?

— Не за что ее любить внучек, наш род от нее одно только горе получил. Тяжело мне тебе все это рассказывать, ты не пережил подобного и слава Богу. Я не заставляю тебя ненавидеть нынешнюю власть: просто помни, что случилось с твоей родней и не забывай никогда.