Александр Теущаков - Путь Чёрной молнии

Я пододвинулся ближе к этому «Фоме неверующему» и давай поддакивать:

— Да-да совершенно с Вами согласен, это уму непостижимо, я тоже не верю в это.

Видя, что на его стороне тоже есть поддерживающие его люди, он еще больше стал распаляться:

— Да я ему мерзавцу все руки попереломаю, не дай Бог мне такой попадется.

— Вот здесь мы с Вами сродственные души, — продолжал я поддерживать заводного мужика, а сам незаметно, из-под плаща рукой ему по дружески по груди хлоп-хлоп и, выгнав шмеля из внутреннего кармана, подхватил его под полой пиджака. Здесь ко мне Вася Хрипатый — мой компаньон приштырился, я ему шмеля сбагрил (передал), он на остановке и слинял. Попрощался я со всей компанией и напоследок сказал:

— Так что передайте своему родственнику, пусть не заливает, что у него украли кошелек, сам потерял наверно.

Я выскочил на остановке. Представляете, пацаны его мину (скривленная физиономия), когда он сунулся за шмелем, — закончил Макар.

Все опять грохнули смехом. Да, рассказчиком он был знатным, бывают же такие люди, слушаешь и как будто сам присутствуешь там, в воображаемом автобусе, а уж посмеяться всей компанией вдвойне приятно, ведь смех — чувство заразительное.

Откровенно говоря, Сашке не по нутру были такие истории, он ведь не вор, его мать не учила этому, и за всю свою жизнь он не украл ни у кого, ни одной вещи.

Что поделать, раз в колонии собран весь свет воров и жуликов и тем не менее, Сашке как-то легко стало в этой компании, здесь атмосфера была совершенно другая, в отличие от шестнадцатого отряда и его обитателей. Пора было уходить. Он кивнул головой Сибирскому, тем самым давая ему понять, что зовет посекретничать. Они вдвоем, старясь не мешать слушающим мужикам, пошли на выход.

А тем временем начальник оперчасти Ефремов карпел над информацией Романова, сверяя два поступивших сведения на одного осужденного, источник одного Роман, а другого — агент «Лапша».

Вырисовывалась следующая картина: осужденный Матвеев идет через несколько дней на личное свидание на трое суток, где должен получить крупную сумму денег. Примерно за месяц до свидания по обоюдному сговору с сотоварищами, он отправил переводом деньги родственникам. Информаторы Ефремова извещают, что скорее всего деньги выкинут из окна комнаты личного свидания, но чтобы поднять деньги с земли под окном комнаты, которая расположена в двухэтажном здании на первом этаже, необходимо раздвинуть колючую проволоку и проскочить тропу нарядов. Все это нужно проделать мгновенно на глазах у часового, находящегося на вышке в метрах ста. Стрелять в этой зоне он не имеет права, но поднять тревогу может.

Здесь не все так просто, когда Матвеев займет выделенную для свидания комнату, оперу останется поставить в схроне кого-нибудь из наряда контролеров и ждать. Вот и напрашивается вопрос: сколько ждать? День, два, три? Смена контролеров меняются один раз в день, не может же один и тот же прапорщик дежурить три дня подряд недалеко от окна комнаты свиданий. Напрашивается еще один вариант: с работниками режимной части произвести обыск родственников и заполучить деньги, но тогда весь смысл теряется, деньги перейдут в казну колонии.

Ефремову же хотелось убить сразу трех зайцев!!! Поймать Матвеева за передачу денег — раз. Задержать «танка», так зэки называют, того, кто преодолевает препятствия и передает грев — два, и через него попытаться выявить цепочку лиц ведущую в главному зачинщику, и наконец три — овладеть деньгами. Конечно, часть из них придется обнародовать в рапорте, а львиную долю его подручный прапорщик конфискует, тем более по информации сумма должна быть не малой.

Ефремов догадывался, что в зоне работает курьер из числа вольнонаемных граждан, зэки их называют «гонцами» (почтальон), они осуществляют поставку в зону денег, писем, небольших бандеролей. Почему Матвеев не воспользовался «услугами» такого гонца? Остается под вопросом, скорее всего осужденному и его дружкам не захотелось делиться с посредниками, а может быть, не нашлось таковых.

Вероятно подкупленных сотрудников — гонцов в зоне несколько, ведь блатные в лагере держат общак, кто- то же проносит им каждый месяц энные суммы. Вот и хотел оперативник, чтобы Романов вычислил этих поставщиков, но информация была закрыта и строго засекречена. Роман даже не знал, кто является кассиром зоновской казны, даже отрядная касса была недосягаемой для него. Эта структура была независимая и нити вели на свободу к воровскому общаку. Сколько бы ни напрягался Ефремов, а выявить источники поставок денег и содержания самого общака он не мог. Лакомный кусок — зоновский общак, но накрыв его единожды, не получишь в следующий раз ни гроша. Вот так все построено у этих хитроумных зэков, как в хорошем Минфине.

Чтобы продвинуть Романова на руководящее место авторитета, нужно проделать хитроумную комбинацию, ведь опер зоны не может поставить главным блатным в отряде своего человека, его назначает вор, то есть Дронов, значит, его необходимо убрать из зоны.

«Вот еще одна головная боль — Дронов. Вор в законе, — размышлял Ефремов, — пока я сделал все необходимое, чтобы он содержался в ШИЗО. Ну, упрячем мы его в ПКТ, а что толку? Он все равно контролирует зону из ШИЗО. По определению зона считается красной, и вору в законе путь сюда заказан, ему здесь ловить нечего, но кто их разберет теперь этих воров. Каждый десяток лет меняются правила игры, многие зоны уже не могут принимать воров в законе, в основной массе лагеря отмечены красным цветом, где уже давно процветает актив, разные секции внутреннего порядка из числа осужденных. Казалось бы, зайдет вор в зону и, судя по обстановке, нужно поднимать бунт, менять верхушку из числа заключенных, избавляться от актива. Как говорят у зэков: «Перекрасить зону в черный цвет». Я не позволю даже близко подойти блатным к этой цели, даже если возникнет угроза полного неповиновения, я предприму все меры воздействия на вора Дронова.

Не так давно мою идею создать «прессхату» для ломки (ломать убеждения, во втором случае — отход от наркотиков). блатных, отверг начальник колонии Серебров, он — перестраховщик и слушает в основном своего заместителя Кузнецова, который и отсоветовал начальника создать такую камеру. Они оба боятся, что блатные забросают жалобами УИТУ и прокурора по надзору, и потому потворствуют заключенным. А ведь смысл всего шел к тому, чтобы отрицательно настроенных заключенных сажать в камеру к опущенным и тем самым марать их. Костяк заключенных в такой камере должен состоять из бывших блатных, которых по тем или иным причинам «опустили» авторитеты. Таким способом можно «перевести» в колонии всю эту «блатную масть» и поможет мне в этом сам Романов. Времена конечно уже не те, что были раньше, когда авторитетный зэк мог замутить воду среди блатных и отрицательных осужденных, тем более это не периферийные лагеря, а зоны находящиеся в черте большого города, где хорошо развита инфраструктура и система ИТУ имеет специально обученные подразделения военных. Не дай Бог, конечно, но случись волнения, которые могут перерасти в полное неподчинение администрации, то бишь зэковский бунт, мигом можно успокоить бунтовщиков, а стрелять — не стрелять — это уже не нам решать, а Москве.