Александр Теущаков - Путь Чёрной молнии

Дронов осел в нашей колонии, я даже чую, что здесь что-то готовится. Я уже сколько рапортов писал, и начальнику колонии, и начальнику РиОР, чтобы решался вопрос о срочном этапировании Дронова. Но решает это управление, а там почему-то медлят, не захочешь, а подумаешь, специально они, что ли резину тянут, нам здесь на местах виднее, но наши молитвы видимо не в уши управленцам».

Еще одна идея, возникшая у главного опера зоны, не давала ему покоя — это замена всех блатных авторитетов своими людьми. Ему необходимо иметь двадцать Романовых, которые будут работать на него и выполнять сложные поручения. Смысл сходился к тому, чтобы все сборы, производимые блатными по отрядам, контролировались оперчастью и внушительный процент оседал в кармане Ефремова. Если ему удастся выстроить в зоне именно такую цепочку, то скоро он будет контролировать весь общак колонии.

«Так, дальше идет еще разбор одной информации, тоже от Романа, — рассматривал Ефремов еще одно донесение, — столкнулись лбами блатные шестнадцатого и десятого отрядов. Это ж надо! Чуть до драки не дошло. По слухам, кто-то решил припомоить блотяков с десятого и испоганили им робу, а те в свою очередь, пронюхав что-то, решили разобраться с Рыжковым, хотя он во время инцендента сидел в ШИЗО. Опер улыбнулся. — Это мы с Романом разработали план акции и решили столкнуть лбами две блатные семьи, тем более все замешивалось на недовольстве Дронова в адрес Сибирского. Пусть грызутся между собой. Видимо им недоразвитым делать больше нечего, как друг друга опускать, ведут себя, как звери и замашки у них все — волчьи. Попробуй в этом гадюшнике, вылови золотого ужа, враз руку откусят. Заразы, — ругал про себя Ефремов Дрона и всех блатных. — Но разбираться нужно, все отрицательно настроенные осужденные ждут выхода Дронова в зону, чтобы созвать сходку авторитетных зэков. Ни в коем случае не стоит этого допускать. Дронов непредсказуем, что он предпримет в следующий момент? Его слово в воровской среде — закон, а вдруг он решит наказать Сибирских, начнется буза и не дай Бог перерастет в поножовщину. А если грянет бунт? Мне руководство не простит этого, вылечу как пробка из бутылки со своего места, да что там места, с учреждения попрут, и куда я потом? Токарем на завод! В органах трудно будет осесть. Ох, и жизнь собачья у нас — зоновских оперов, скользим, как по тонкому льду, чуть что, и в полынью, выберешься — хорошо, а — то и гляди, под грамотную воровскую разработку попадешь. Сколько оперативников в исправительных колониях погибает, ведь они же — воры эти, своих невольных исполнителей — торпед посылают для убийства. Проиграется какой-нибудь урка, а чтобы его петухом не сделали, ждет своего часа. Скажут ему: «режь» и убьет не задумываясь.

Конечно, если на протяжении многих лет все спокойно, работники администрации теряют бдительность, расхолаживаются так сказать. А вот у нас у оперативников, кроме интуиции еще и информаторы имеются и, чтобы все это сопоставить, нужно поломать голову, откуда ноги растут у этой заварушки. Завтра на планерке у начальника РиОР я обязательно составлю план с режимниками колонии. Я — начальник оперчасти имею оперативную информацию, режимники должны отреагировать, блокировать сходки авторитетов колонии, всех направить в ШИЗО, но без Дрона сборищ не намечается. Тогда что? У Дронова на днях заканчиваются пятнадцать суток, выпускать его категорически нельзя, Кузнецов должен понять, чего может стоить выход вора из изолятора.

Ефремов закурил, он распечатал уже вторую пачку папирос, не замечая, как один за другим вдавливал окурки в провонявшую никотином пепельницу.

Мать честная, за кого приходится переживать! Да будь моя воля, Дронов бы давно уже улетел в крытую тюрьму, а тут приходится с ним цацкаться, — Ефремов почувствовал, как голова начинает побаливать, — нужно принять таблетку, а то к вечеру будет совсем плохо, завтра решу окончательно, как обыграть ситуацию с осужденным Матвеевым и на планерке поставить вопрос о Дронове, и обо всей оперативной обстановке в колонии».

Воробей, выйдя на улицу вместе с Сибирским, уже не опасался, что кто-то из братвы шестнадцатого отряда увидит его вместе с Сибирскими. Расклад получился полный и предъявления со стороны блатных своего отряда в том, что он якшается с Сибирским, он не страшился.

То, что Пархатый и Равиль и им подобные считали, якобы пацанов Сибирского приопущенными, так в блатном и воровском мире не дают пощечины тайно, там открыто предъявляют за какие-то действия.

На улице стояло лето, день выдался солнечным, жарким. Они сели на лавочку.

— Санек, хорошо, что ты вовремя пришел, ведь сегодня выходит Пархатый, — начал Леха, — мы с братвой обязательно навестим его и этого долбанного Равиля. Я не верю, что Дрон не разобравшись, дал им добро. Пацаны со всей зоны даже не слышали о том, что мы неправильно ведем себя в отряде. Дрону наговорили о нашей семье не по делу.

— Я слышал, что Дронов коронованный, — сказал Сашка.

— Да, это действительно так, нам маляву заранее подогнали со свободы со строгача (колония строгого режима), правильный он и в хорошем авторитете. Вот только не сходится как-то, чтобы Дрон поощрял беспредел.

— Так выходит, что поставив Пархатого главшпаном, он способствует разгулу.

— Может и так, но чтобы конкретно услышать вора, Дрон должен выйти в зону. Пацаны говорят, что у него на днях заканчивается третья пятнашка (пятнадцать суток). До него здесь правил хороший, авторитетный пацан. Колдун зону держал в справедливости, всегда за беспредел спрашивал со всех, были случаи, когда блатные держали серьезную ответку за свои промахи. На крытке, куда его направили, запросили маляву, чтобы мы обрисовали Колдуна, его по ходу примут там, как настоящего босяка, сюда он уже навряд ли вернется, после отсидки в крытой. Вот бы кого короновать, он по понятиям любому арестанту «стоп в гору выпишет». Отсидел в ШИЗО больше половины своего срока и молва о нем хорошая идет.

— Лех, а что в твоем понимании мужик?

— Мужик? Мужик — мужику рознь. Вся зона на них держится. Мужика уважать надо — это работяга, мы в своем отряде их в обиду не даем, у нас знаешь, как все поставлено, сходил в магазин, посчитал нужным, принес в общак, кто сколько может. Мой отец сидит на строгаче, он всегда по делу обучал и натаскивал меня еще на воле, хотя сам уже третий раз окунулся. Я хочу Санек, чтобы было, как на строгом режиме, все по справедливости. Чтобы босота жила в кайфовых условиях, нужно рогом шевелить, но только не за счет мужиков, они ведь видят, кто в отряде всем заправляет, и к кому за помощью обратиться, если что случись. Ваше счастье, что ночью никто не проснулся, а то лежать бы вам сейчас в санчасти с бирками на ногах, прибили бы вас, одним махом. У меня, как-то бугры прибурели, норму давай устанавливать, мужики к кому пришли? Ко мне. Я буграм сказал, хотите хлеб с маслом есть, и спать спокойно — не борзейте. Поднимутся мужики, я вас защищать не стану, а когда они скопом пойдут, да в руки арматуры возьмут, да еще на грудь грамм по двести примут, что им эта ментовская застава, по кирпичику разберут. А вот у Пархатого в отряде, случись что серьезное, сначала ему и Равилю череп раскроят, а потом сами над собой беспредел учинят, нет там хороших пацанов у руля. Ты знаешь, а ведь с Дрона за косяки, которые отморозки ляпают, могут спросить, не для того он в нашу зону направлен, чтобы бодягу с магерамами разводить. Я все же надеюсь, что он, узнав правду, закатает в пыль Пархатого и Равиля. А если нет, то я наверно совсем не лакшу (не разбираюсь) в воровских понятиях. Но мы будем справедливость отстаивать на свои берегах, этих тварей мы к своей земле не пустим, так что Санек, пацан ты хороший, но не туда попал, тебе одному трудно будет пробиваться в своем отряде. Я тебе совет дам, пока ты там человек новый, собирай вокруг себя костяк правильных пацанов. Пока режимники и кумовья (оперативники) тебе на хвост не сели, присмотрись, мужиков защищай, не давай в обиду. Одного двух отмажешь от нападков этих мразей, тебя зауважают, о тебе и сейчас говорят, как о правильном пацане, но один в поле не воин. Короче, я с вашими буграми перетру (переговорить), чтобы тебя месяц другой к работе не пристегивали, а там сам рули, с деньгами помогу и если что. Санек не жди, когда эта пехота на тебя надавит, иди ко мне, мы с пацанами тебя всегда выручим.