Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

— Я думала, Парцифаль…

— Вернулся к тебе? — Матис нахмурился. — Агнес, путь от Трифельса до Шпейера неблизок. Думаю, Парцифаль действительно любил тебя. Насколько это слово вообще применимо к животным. Но чтобы он проделал такой путь только затем, чтобы защитить хозяйку? — Он пожал плечами и тихо рассмеялся. — А почему бы и нет? Пусть это будет Парцифаль. Звучит, по крайней мере, красиво. По сути…

Он вдруг замолчал. Заслышав медленные, шаркающие шаги, Агнес снова задрожала в его объятиях.

«Неужели этот кошмар никогда не закончится?» — подумала она в отчаянии.

Матис осторожно поднялся, взял камень, выбитый с галереи во время схватки с графом, и с обломком в руке стал дожидаться незваного гостя.

Теперь послышался хрип, к нему добавился кашель; звук становился громче. Вот человек повернул из-за угла. Он скорее ковылял, чем шел, держался за колонны и продолжал переставлять ноги. На пол капала кровь.

Мельхиор.

Он был при смерти. Из плеча его по-прежнему торчал арбалетный болт, однако и во многих других местах на камзоле проступили багровые пятна. Правая рука, до сих пор сжимающая шпагу из смертоносной толедской стали, безвольно повисла. Вопреки всему, он улыбался.

— А… все же мне довелось увидеть вас напоследок, юная Агнес.

Как в прежние времена, Мельхиор сдержанно поклонился, но в этот раз из этого ничего не вышло. Лжеменестрель рухнул на колени и закашлялся кровью. Потом ухватился за колонну и с трудом поднялся.

— Я… я уж боялся, что придется спасать вас еще и от ужасного супруга, — продолжил он, запинаясь. — Но вы, слава Богу, управились сами. Как любезно с вашей стороны…

Он прикрыл глаза. Из раны в плече продолжала сочиться кровь.

— Не то чтобы я страшился схватки. Но мне сейчас немного… нездоровится.

— Граф убит, — ответил Матис холодно. — И двое ваших противников, видимо, тоже.

Мельхиор кивнул.

— Несносные… комары. Искололи меня всего. Если бы не плечо…

— Нам, наверное, следует поблагодарить вас, — перебил его Матис. — Все-таки вы помогли Агнес убежать. Только вот я что-то не чувствую благодарности. Почему, интересно?

— Вы… так и не поняли, мастер Виленбах, — лицо фон Таннингена стало белым, как камень за его спиной. — Над… Рейхом нависла угроза! У меня… не было выбора. И все-таки я должен попросить у вас прощения. Мне… мне не следовало связываться с этим безумцем. Только теперь, в соборе, вы открыли мне глаза. Ваши видения… — он улыбнулся Агнес и перекрестился. — Я причастился божественного провидения. Теперь можно спокойно умереть.

Агнес невольно отступила на шаг.

— Уж и не знаю, было ли это провидением, — ответила она нерешительно. — Возможно, это просто совпадение. Копье было спрятано в зазоре, кто угодно мог найти его до меня.

Мельхиор покачал головой.

— Это провидение, знак Божий. Я уверен.

Тяжело дыша, он пошарил в кармане пропитанного кровью камзола и достал свернутый, потрепанный документ.

— Родословная ваших предков, Агнес, — пояснил он с трудом. — Она снова ваша. Ваша судьба, а с ней и судьба всей империи, теперь лишь в руках Господа. Родословная укажет вам путь и подскажет, что делать.

Лжеменестрель снова запустил руку в карман, вынул кольцо и вместе с документом протянул Агнес.

— Вот, возьмите. Похоже, кольцо принесло мне одни только несчастья… Мне не следовало забирать его у вас. И все-таки… можете вы простить меня?

Агнес приняла пергамент и кольцо, удивительно холодное на ощупь.

— Я… вас прощаю, — ответила она.

— Благодарю, вы слишком милостивы, — Мельхиор вцепился в колонну и устремил на Агнес тоскливый взгляд. — Святое копье… Можно мне взглянуть на него еще раз?

— Его у нас нет, — вмешался Матис. — Оно нам теперь и не нужно. До недавнего времени я думал, что должен изменить с его помощью мир. Но это в прошлом, — он небрежно кивнул на черепичную крышу внизу. — Оно лежит где-то в водостоке. Скоро его засыплет листвой, покроет грязью и птичьим пометом. Пусть гниет там ближайшие лет триста. Мне нет никакого дела.

Мельхиор уставился на него, раскрыв рот.

— Но… святое копье… — прошептал он. — Его нельзя…

В это мгновение послышался отдаленный клекот. Он становился все ближе. Наконец в свете восходящего солнца над четырехгранным куполом показалась крупная птица. Она расправила крылья и спикировала на черепичную крышу. Агнес прищурилась, чтобы лучше видеть, но солнце светило прямо в глаза. Под яркими лучами роса переливалась бликами, превратившись в сверкающее море, и птица утонула в его глади. Потом она вдруг вынырнула, но разглядеть ее так и не получилось. Мгновением позже птица пролетела прямо над ними.

Она держала в когтях серый сверток в локоть длиной.

— Святое копье! — выдохнул Матис. — Она же схватила святое копье!

Птица совершила над ними круг, потом полетела прочь и, словно на прощание, прокричала. Теперь Агнес не сомневалась.

— Это был Парцифаль, — сказала она тихо, но уверенно. — Парцифаль указал нам вначале путь к этому копью, и теперь он же забрал его.

Матис схватился за балюстраду и перегнулся, чтобы разглядеть все как следует. Но птица уже скрылась за башнями.

— Глупости, — возразил он. — Такое… просто невозможно. Он был крупнее твоего сокола, скорее канюк или орел. Наверное, пустит его на строительство гнезда или просто решил, будто это что-то съедобное… А то, что ты утверждаешь, — так бывает только в легендах.

Матис посмотрел на крыши домов, за которыми простирались болота, луга и леса.

— Интересно, где оно теперь окажется? — пробормотал он. — Наверное, в гнезде в какой-нибудь разрушенной крепости…

Агнес улыбнулась.

— Надеюсь, не в Трифельсе. С меня приключений довольно. А до тех пор, пока в Нюрнберге хранится поддельное копье, этого вряд ли кто-нибудь хватится.

Она оглянулась на Мельхиора. Тот сидел на полу, привалившись к стене, устремив пустой, остекленевший взгляд вдаль, туда, где скрылась птица. На лице его застыло выражение полного умиротворения.

— Он мертв, — сообщил Матис, на всякий случай приложив руку к груди фон Таннингена. — Удивительно, что он вообще с такими ранами добрался сюда… — Юноша покачал головой и осторожно закрыл Мельхиору глаза. — Кем же он все-таки был? Другом? Или предателем? Я так и не распознал его.

— По крайней мере, он был хорошим рассказчиком, — ответила Агнес печально. — Надеюсь, он успел увидеть сокола и узнал, чем закончилась его история… — Она вздохнула. — Все истории рано или поздно заканчиваются.

— А наша? — спросил Матис нерешительно.

— Наша? Наша только начинается… — Агнес чуть помедлила. — Но эта история о будущем, а не о прошлом.

Она решительно развернула пергамент, разорвала на мелкие кусочки и бросила по ветру. Обрывки разлетелись, как снежные хлопья, и скрылись за куполом.