Александр Асмолов - Шкатулка императора

Трансляция торгов в Интернете не дает возможность увидеть лица участников, Хосе-Луиса видели только те, кто был вчера в зале. Разве что спецслужбам под силу отследить его перемещение в Лондоне и отлет из «Хитроу». В зале торгов «Кристис» не разрешено фотографировать, но, если кто-то и запечатлел тайно его профиль, отыскать по нему Мартнеса-младшего в базах миллионов фотографий будет совсем не просто. Да, и кому это нужно, ведь речь идет о старой шкатулке и библии, а не о картинах великих мастеров, золотых монетах или украшениях, за которыми охотятся профи-домушники.

И все же тревога не покидала Хосе-Луиса. Он смотрел на мониторы, стараясь убедить себя, что никто в Барселоне не знает о его поездке в Лондон и уж тем более о ее цели. Директор «Эсмиральды» вправе ни перед кем не отчитываться и уезжать по важным делам, сохраняя конфиденциальность. Впрочем, это было не совсем так. Одному человеку Влахель был подотчетен по всем пунктам. Именно теперь нужно было сесть за компьютер и составить письмо русскому, а потом зашифровать его в какую-нибудь фотографию. Это он умеет. Все сделает и отошлет из своего любимого «Наездника». Пожалуй, лучше завтра, а не сегодня.

Ему не терпелось разглядеть шкатулку. Ну, не зря же за нее так бились и русские, и евреи, и немцы, и англичане, и даже араб. Что-то там должно было быть! Просто так миллионы не выбрасывают, ведь это не Христова плащаница. Убедившись, что видеокамеры ничего подозрительного не зафиксировали и сигнализация в доме начеку, Мартинес-младший с фонариком спустился в гараж. Сейф, замаскированный под инструментальный ящик, был предназначен только для его личных секретов, но теперь он хранил какую-то еще неведомую тайну. Прежде, чем открыть его, Влахель прислушался. Тишина. Только телевизор зычным голосом комментатора громко сообщает о ходе матча знаменитых футбольных клубов.

Для человека публичного или по каким-то причинам вызывающего нездоровый интерес у самых разных соглядатаев, важно иметь хобби. Чем популярнее оно, тем проще за него прятаться. У Хосе-Луиса был футбол, который всегда обеспечивал пару спокойных часов для раздумий. Друзья и знакомые знали, что во время матчей ему лучше не звонить. Сегодня был именно такой случай. Знаменитая «Барселона» надежно прикроет Влахеля, а он завтра только послушает краткую сводку об острых ситуациях во время игры и будет на равных участвовать в обсуждении футбольного поединка. Тем более, что в таких дискуссиях каждый слушает только себя.

Когда руки Мартинеса-младшего, наконец-то, прикоснулись к резным бокам шкатулки из черного дерева, холодок побежал по его спине, и капелька пота соскользнула вдоль позвоночника. Некоторое время Влахель рассматривал едва приметный рисунок на крышке и потертых боках шкатулки. В сертификате, переданном «Кристис» новому владельцу уникальной вещи, говорилось, помимо всего прочего, и о том, как открыть шкатулку. Не решаясь что-то проделывать в гараже, директор «Эсмиральды» захлопнул дверцу сейфа и стал медленно подниматься по винтовой лестнице в прихожую. Затем прошел в кабинет и, на всякий случай, закрыл дверь. Теперь они были наедине.

Небольшая шкатулка черного дерева стояла на его рабочем столе, но не была здесь гостьей. Скорее, Хосе-Луис должен был испрашивать разрешения прикоснуться к этой старинной вещи. Благоговейный страх перед давно умершими монархами и властелинами мира довлеет над простыми смертными. Что там картины Рубенса или кафедральные соборы, простоявшие десяток веков? Вот настоящая вещь, которой пользовался император могущественной некогда державы, нависавшей, как тень от лампы, над картой мира. А внутри есть письмо-завещание, которое следовало открыть другому императору, унаследовавшему власть в России через сто лет, и та знаменитая библия, подаренная Римским Папой из библиотеки Ватикана.

Почему-то вспомнилось, как после завершения торгов на аукционе «Кристис» новый обладатель лота был препровожден в комнату для счастливчиков, где были оформлены все необходимые документы, выдан сертификат, подтверждающий подлинность покупки и, наконец, произведена оплата. Но там Мартинес-младший был в окружении служащих, а теперь они со шкатулкой наедине. Возможно, поэтому волнение не отпускало.

Согласно инструкции, Влахель бережно повернул ножки шкатулки в правильное положение, и внутри нее щелкнул замок. Не решаясь открыть потертую крышку, директор «Эсмиральды» почувствовал, как вспотели его пальцы. Он нервно отер руки о домашние штаны, но это не помогло. Пришлось взять бумажные салфетки. Наконец он медленно открыл крышку из черного дерева. Внутри шкатулка была разделена небольшой перегородкой на две неравные части. В большем отделении лежала старинная книга в потертом кожаном переплете, углы которого были укреплены какими-то металлическими уголками темного цвета. Поперек книгу стягивал широкий кожаный ремешок с необычной застежкой из такого же темного металла. В другом отделении, поменьше, лежал чуть пожелтевший конверт из плотной бумаги с красивыми вензелями золотистого цвета.

Влахель аккуратно открыл давно распечатанный конверт и вытащил сложенный втрое лист бумаги, исписанный с одной стороны. Почерк был убористый, даже мелкий, ровные строчки располагались на одинаковых расстояниях друг от друга. Когда-то отец пробовал обучать Мартинеса-младшего русскому языку. Особого толку в том не было, но кое-что понять из текста он все же мог. Внизу стояла дата 3 февраля 1801 года и витиеватая роспись. Прошло более двух веков, а бумага почти не потускнела, чернила не выцвели. Когда-то сложенный втрое листок был запечатан красным сургучом. Вдавленный оттиск какой-то печати был сломан и почти осыпался, остались только ровный ободок справа и часть миниатюрного изображения то ли лапки, то ли ветки. Хосе-Луису подумалось, а что останется в будущем от него самого. Да и вообще, что через два века будет напоминать о директоре. Например, тщеславные императоры чеканили свои профили на монетах, которые, хотя изрядно стирались со временем, но хранили некоторые черты и, главное, имена монархов.

Отыскав в своем компьютере электронный русско-испанский словарь и бережно разгладив на столе листок гербовой бумаги, директор «Эсмиральды» принялся за перевод. Тщательно выискивая подходящие значения слов, он стал углубляться в смысл витиеватых фраз и записывал на чистый лист, что получилось. Оказывается, за два столетия русский язык изменился и стал ближе по своей структуре к другим европейским собратьям. Выражения, которые употреблял император, были слишком напыщенны, и смысл ускользал при переводе. По работе Хосе-Луис иногда общался с русскоязычными клиентами своей компании, используя незначительные познания переводчика. Однако то были стандартные современные фразы, относящиеся к операциям с активами, император же писал о каких-то пророчествах. Возможно, тут скрыт какой-нибудь намек на сокровища. Ведь русские монархи были сказочно богаты. Их войска покоряли многие страны Европы и прошли по Северной Америке.