Александр Асмолов - Шкатулка императора

Вот и теперь ощущение было такое, словно Николай не видит готовящегося удара в поединке. Словно противнику удалось обманным движением юркнуть за спину, и вот-вот что-то начнется. Невидимый удар уже приближается, оттого-то и ноет что-то внутри, предупреждая об опасности. В настоящем бою мозг начинает перебирать все варианты развития событий с такой скоростью, что все внешние движения кажутся замедленными, растянутыми во времени. Куда там шахматисту, обдумывающему возможные шаги в сложной партии! В бою все значительно быстрее, потому что цена слишком высока. Жизнь.

Если позволяло время, ночная прогулка Николая проходила через Троицкий мост до станции метро «Горьковская», а потом он ехал до своих «Озерков». И маршрут этот был неслучаен, около половины второго ночи на Неве начиналось необычное действо – разводили мосты. Сначала Дворцовый медленно поднимал два освещенных пролета, – словно большая ночная птица, он пытался взмахнуть крылами, но замирал отчего-то на несколько часов в этой позе. Через десять минут за ним начинали разводить Троицкий мост. Он медленно поднимал свой единственный пролет словно огромную десницу, приветствуя кого-то невидимого в ночи. Далее, минут через пять, за ним поднимал огромную «клешню» Литейный. Это представление стальных гигантов всегда собирало множество любопытных, многие из которых наблюдали за величественным процессом отнюдь не впервые. Да и сам Николай видел это много раз, однако, пройдя Троицкий, он всегда замедлял шаг, чтобы полюбоваться на необычную картину.

Как-то он видел в Европе разводные мосты, но они были просто карикатурой на невские ночные забавы рукотворных гигантов. На Руси все так, с огромным размахом, но попусту. Американцы сделали бы из этого настоящее шоу и вставляли бы во все романтические фильмы, зарабатывая хорошие деньги. Так французы гордятся Эйфелевой башней, тиражируя этот символ миллионными изображениями во всех возможных вариантах. Да разве сравнить ее с гигантами, разводящими свои огненные руки над ночной Невой. Это просто живые исполины острова Пасхи, исправно выполняющие свое бесплатное шоу каждую ночь.

Расточителен русский народ, потому что всего у него много. А чего много, не ценится. Николаю было обидно за Питер, который больная фантазия какого-то доморощенного фотографа представила на конкурс одной похабной фотографией. На поднятом пролете моста краской нарисовали фаллос. А высокая комиссия присудила этому хаму первую премию. Кто-то нарочно поганит все русские символы, топчет его память, а все молчат. Почему так? Ведь такую красоту поискать – не найти, а из нее посмешище делают. Сто лет стоят мосты и работают, как часы. Мимо прошли революции и войны. Даже чужие имена к мостам не пристали. Время все смыло с них, как опавшие листья.

Народ стал расходиться, и через минут двадцать набережная опустела. Николай не торопился, все еще рассматривая поднятые пролеты мостов.

– Дядя, закурить не найдется, – неожиданно прозвучал за спиной у отставного офицера наглый голос.

Он обернулся. Человек шесть крепких молодых мужчин обступили его полукругом, прижав к парапету набережной. Ближе всех стоял невысокого роста парень лет двадцати пяти. На шее у него висел бело-голубой шарф болельщика спортивного клуба «Зенит». Его явно раздражала чистая светлая рубашка Николая.

– Ты что, из «спартачей»?

Больше вопросов фанат не успел задать. Следуя простому правилу, – если боя не избежать, начинай его с выгодой для себя, – Николай без подготовки коротко подсек справа обе ноги фаната в шарфе. Парень был абсолютно не готов к такому развитию событий и даже не понял, что произошло. Его серые кроссовки мелькнули в воздухе, описав приличную дугу над головой ошарашенного хозяина. Справа кто-то в клетчатой рубашке дернулся на Николая, но даже не успел крикнуть для острастки. Боковой «ёко» встретил его еще на «подходе». Боец отлетел назад, приняв в солнечное сплетение удар в пару центнеров. Рост позволял бывшему спецназовцу держать приличную зону безопасности вокруг себя. Главное было – не прозевать нож или баллончик с каким-нибудь газом. В уличной драке потеря внимания на секунду может стоить здоровья, а то и жизни.

В следующее мгновение сразу двое кинулись на Николая. Обладатель бело-голубого шарфа лежал в метре от него и мешал одному из нападавших атаковать в лоб, а тот, что был в клетчатой рубашке, улетел вправо на несколько метров, расчистив путь подельнику. Бывшему спецназовцу не составило труда четко сблокировать длинный «маваси» в свое левое ухо и сразу же ответить жестким «какато» в опорную ногу бандита, укладывая его перед вторым нападавшим, который чуть замешкался при атаке. Споткнувшись о грохнувшееся перед ним тело, тот полетел по инерции вперед, беспомощно выставляя руки с растопыренными пальцами.

Николай, как на тренировке, резко подпрыгнул, пропуская под собой падающего, а затем на обе пятки приземлился на его широкую спину. Внизу что-то хрустнуло и более не двигалось. Это не мешало заметить еще одного бойца, который в прыжке старался перемахнуть все еще неподвижного обладателя бело-голубого шарфа и сбить с ног Николая. Это было опрометчиво. За мгновение до столкновения бывший спецназовец резко ускорился и нырнул влево. В сантиметре от его плеча просвистел живой снаряд, ударившийся о гранитный парапет набережной. Стало понятно, что в ближайшие несколько минут он не увидит разведенные мосты над Невой.

Тут у Николая заныл затылок. Так сильно, что хотелось закрыть его ладонью, но по опыту он знал, что это не поможет. Оставался еще кто-то из нападавших, кого он упустил из вида. И этот «шестой» был сейчас сзади. Очевидно, самый опытный и хитрый, он подтолкнул вперед молодежь, чтобы самому одним движением выиграть бой. Времени на размышления или догадки не было. Мощный «ура-микадзуки» с вертикальным сорок пятым размером обуви уже очерчивал позади бывшего спецназовца широкую дугу, сметая на своем пути все, что попадалось. Попались коленки мужичка лет тридцати, прокравшегося незаметно по широкому парапету к спине в чистой светлой рубашке. Очевидно, он намеревался прыгнуть сзади на плечи, прямо с парапета. Не успел. Коленки «шестого» разом хрустнули, и он, даже не вскрикнув от боли, кулем рухнул с парапета вниз. Рядом с уже отдыхавшим там предыдущим нападающим.

Николай мельком взглянул на последнего павшего в коротком бою. В свете от фонаря ночного освещения на набережной он разглядел нагловатое холеное лицо с тонким шрамом поперек левой брови. В руке у него было зажато разбитое горлышко пивной бутылки. Стало тихо, никто не двигался и даже не стонал. В два прыжка бывший спецназовец преодолел расстояние до зеленой изгороди вдоль набережной. Боковым зрением он успел заметить метрах в пятидесяти справа две молодые пары. Очевидно, они были свидетелями короткой стычки, но мало что могли точно разглядеть с такого расстояния. А достать сотовый аппарат и сделать снимок за 3—4 секунды они бы не успели.