Николай Свечин - Дознание в Риге

– Резидент?

– Очевидно, да.

– Ну правильно. Ты вон своих офицериков, когда посылаешь шпионить, выводишь предварительно в отставку. Может, и Наринг – бывший офицер, и фамилия у него на самом деле другая.

Тут раздался стук в дверь.

– Во! Полудкин пришел, сейчас мы ему пиво поручим, – обрадовался Алексей.

Но вместо денщика вошел стройный моложавый генерал-майор с Владимиром на шее. Увидев незнакомца, он извинился и хотел тут же выйти, но Таубе остановил его:

– Знакомьтесь: это Владимир Дмитриевич Суровцев. А это Алексей Николаевич Лыков.

Сыщик пожал руку лифляндскому губернатору. Действительно, одного с ним возраста! А уже штаны с лампасом.

Суровцев заговорил о завтрашнем дне. Губернатор собирался ехать в Усть-Двинск поездом. В одном вагоне с ним были приготовлены места Таубе, Лыкову и его начальнику Зволянскому. Сергей Эрастович ожидался на вокзале через три часа. Алексей должен был встретить его и отвезти в свою гостиницу. Но Суровцев решил иначе: директору Департамента полиции тоже отвели комнаты в свитских помещениях. Это снимало с сыщика лишние хлопоты и делало приезжего гостем начальника губернии. Зволянский имел слабость к жестам такого рода, наверняка ему понравится переночевать в Замке. Ну и Алексею легче…

Затем военные заговорили о важных вопросах. Оба окончили Николаевскую академию Генерального штаба. Все ее выпускники сведущи в вопросах разведки, их учат этому специально. Лыков знал, что его друг занимается реформой секретных служб. Как сыщик готовил создание всероссийского сыска, так Таубе думал над учреждением военной контрразведки. Ее до сих пор не было в империи, а необходимость уже давно назрела. Защитой страны от шпионажа занимался ОКЖ при содействии Департамента полиции. И там и там смотрели на эту задачу как на второстепенную. Политический сыск отнимал все силы и средства. На местах специалистов по контршпионажу вообще не было. Между тем война не за горами.

Генерал, полковник и надворный советник проговорили долго. Алексей объяснил начальнику губернии ситуацию с убийством старшего Титуса. Гибель его как-то связана с открытой резидентурой. Рассказывать об этом сыскной полиции нельзя, а рижане отказываются помогать приезжему найти злодеев. Как бы заставить их сотрудничать?

Суровцев вызвал к телефону Войтова и приказал ему немедленно явиться вместе с Кнаутом. Те прибыли и увидели Лыкова распивающим чаи в компании с губернатором. Владимир Дмитриевич был краток:

– До моего сведения дошло, что вы и ваши подчиненные отказываете надворному советнику Лыкову в поиске убийц брата его управляющего – Титуса Язепа Францева. Так?

Полицейские молча ждали продолжения. Удивительно, но они не испугались такого начала.

– Почему не помогаете?

Кнаут смело взял слово:

– Господин Лыков прислан сюда для постановки дела об атлетической подготовке городовых. Здесь мы, конечно, окажем ему полное содействие. Но поиск убийц местного мошенника… Он никак не относится до его командировки. Мы ведем это дело в числе прочих. Пока убийцы не разысканы. Лыков только мешает нам, лезет куда не следует. Вот снова спугнул бандитов Московского форштадта. Теперь вам нажаловался. Непорядочно! Он полицейский, я полицейский… Я знаю Ригу, а он нет. И почему надворный советник решил, что сделает мое дело лучше меня?

– Что скажет полицмейстер? – спросил губернатор.

– Присоединяюсь к словам пристава. У рижской полиции и без того дел хватает. Сыскному отделению скоро исполнится двадцать пять лет! Одно из старейших в империи. Учить нас не следует, сами с усами…

Лыков не удержался и сказал:

– Предлагаю пари. Если я найду убийцу без помощи этих двух профессионалов, они свои усы сбривают. Приказом по полиции. А то «сами с усами». Пусть ходят бритые.

Рижане переглянулись, и Кнаут ответил:

– Согласен! А если господин приезжий специалист сядет в лужу, что тогда?

Однако губернатор прекратил этот бессмысленный разговор:

– Никакого пари я не потерплю, оно вредит делу. А дело у вас всех одно: правопорядок. Приказываю держать надворного советника Лыкова в курсе дознания. Передать ему все сведения, которыми располагаете. Ясно?

– Слушаемся, – ответили рижане.

– Свободны!

Как только дверь за ними закрылась, Алексей проворчал:

– Попробовали бы так ответить подчиненные губернатору Нижнего Новгорода или Воронежа…

– Тут не Воронеж, – оборвал его Суровцев. – Они не понимают, почему должны помогать вам. А сказать правду нельзя, выдадим секретную операцию. Вот и выходит то, что выходит. По закону, содействовать в частном дознании полиции запрещено. И Войтов с Кнаутом правы, что спорят со мной.

– Ладно, – вздохнул сыщик. – От такой беседы, вы уж меня простите, Владимир Дмитриевич, пользы не будет никакой. Тот же саботаж и останется.

Генерал лишь молча развел руками.

– Я сам найду негодяев. Точнее, мы с Яковом Францевичем. И утрем нос вашим здешним путилиным. Ишь, с усами они… Но держать пари против вас я, конечно, не помышляю. Просто беру на себя обязательство при свидетеле. Виктор, напомни мне потом мои слова!

Но пора было ехать на вокзал. На правом берегу их два: Двинский и Туккумский. Директор Департамента полиции прибывал на первый. Лыков при трех извозчиках (один для багажа) встречал начальство. Чтобы не привлекать лишнего внимания, он решил не пользоваться полицейской книжкой. Купил перронный билет и ждал в буфете первого класса.

Зволянский приехал с женой и детьми. Алексей хорошо знал всех, потому как был вхож в дом Сергея Эрастовича. Ежегодно три недели в мае-июне семья директора отдыхала на рижском взморье. На этот раз они выбрали Больдераа. Переночуют в Риге и завтра с Туккумского вокзала отбудут к побережью.

Как и ожидал Алексей, его начальник был рад поместиться в Замке. Губернатор устроил в честь гостя ужин в своих апартаментах, простой, но вкусный. Зволянский умял три дюжины копченых стремижек [48]и осоловел. Говорить на темы завтрашнего совещания он уже не мог и был отослан спать…

Утром обычным поездом все отправились к морю. Дети верещали, военные глазели в окно, полицейские тихо обсуждали план дознания. До Больдераа всего семнадцать верст, приехали быстро. Там Зволянские отправились заселяться. В помощь им губернатор выделил своего чиновника особых поручений. Главная задача его была – доставить потом директора в крепость на секретное совещание. Остальные переехали по мосту через Аа Курляндскую и оказались на месте.

Еще пять лет назад Усть-Двинск назывался Дюнамюнде. Старинная крепость повидала многое и многих – от Стефана Батория до Иоанна Шестого Антоновича, сидевшего здесь в заключении со своими родителями. Сейчас в укреплении помещался отдельный батальон с крепостной артиллерией.