Елена Руденко - Гениальные Штаты

Так и решили.

После сооружения «Бяколовки» мы продолжили поиски. Котик привел нас ко дворцу. Мы принялись ходить из зала в зал, и каждый раз Сили пытался нам сказать, что Бяка тут был, но ушел.

— Этот Бяка шустрый! — вздохнула принцесса.

В конце концов мы решили опять разделиться и сообщать друг другу информацию по сотовому.

— Кажется, мы неправильно играем, у индейцев не бывает сотовых, — сказала Тереза.

— Ты права, — согласился принц, — но без них этого Бяку схватить трудно.

— Тогда, — предложила я, — мы будем новыми индейцами или, нет, лучше индейцами–полицейскими!

— А такие бывают?

— Будут! — уверенно ответила я.

Вскоре я наткнулась на толпу каких–то людей в разноцветных костюмах, которые почему–то шатались и пели какую–то странную песню про то, что у какой–то хари есть крыша и у той же самой хари есть рама.

— Странная песня, — пробормотала я.

На всякий случай я решила проследить за этими людьми. Я позвала Сили и мы пошли за ними. Эта компания, распевая свой странный гимн, вошла в королевские покои, я прошмыгнула следом. Моим глазам открылась потрясающая сцена: Мадлен, положив ногу на ногу, восседала на крокодилоподобном диванчике и читала вслух какую–то яркую книжку, по ее личику было видно, что чтение не доставляет ей особого удовольствия. Рядом сидел король и внимательно слушал Мадлен. При виде этой сцены я от смеха плюхнулась на табуретку в виде петушка.

— Ну и картина, — заливалась я, — хоть в рамку вставляй!

— Светлана! Сделай что–нибудь, а то можешь считать, что я тебя уволила! — закричала на меня Мадлен. Тут ее взгляд пал на кришнаитов. — Это еще что за общество идиотов?

— Мы не общество идиотов, мы общество кришнаитов!

— Тут что, карнавал? — раздался голос маленького Луи.

— Мальчик, забери своего папу! — перебила его Мадлен.

— Папа, пойдем гулять, — обратился мальчик к королю.

— Угу, — ответил тот, — и она с нами, идем, идем, ты мне понравилась!

Мадлен испустила тяжкий вздох.

Вдруг кришнаит извлек какой–то игрушечный домик.

— Что это? — поинтересовался король.

— Это храм, а в нем пять богов.

— Ух ты!

— Ваше величество, — сказала я, — я дарю вам храм, а вы отпускаете Мадлен! Идет?

— Э-э, ну, ладно.

— Сколько это стоит? — спросила я кришнаита.

— 1000 ливров, девочка.

— Чего? — возмутилась Мадлен. — Держите сотню!

Она быстро сунула кришнаиту деньги, вырвала у него из рук домик, который поставила перед королем. После этих действий она пулей вылетела из комнаты.

— Мне повезло, — сказала Мадлен. — Но потом было… мне до сих пор стыдно… Макс, расскажите вы.

— Хорошо, милая. Я вас уже давно простил…

Рассказывает Макс:

— После перерыва слово предоставили представителям провинций, одной и которых являлся я. Это было мое первое выступление, и я, естественно, чувствовал себя неловко. Это сейчас я вспоминаю это событие со смехом, тогда мне было не до веселья. Началось все с того, что «великий Макумба» провозгласил.

— Выступает наш родной, с нашего родного телецентра, с нашей помойки, можно сказать, господин Ро…э-э, это не важно, как его зовут, важно, что он выступает.

— Это важно только для него, — добавила Мадлен, — остальным это надо, как крокодилу менталитет. Кому нужен какой–то второсортный сотрудник телецентра с фамилией длиной в целый алфавит, которую никто не может правильно произнести.

— Я могу! — гордо заявил Макумба. — Я великий лингвист! Мы вас слушаем господин Робртспер, не знаю, у кого и что он спер, но это не важно.

Я не обратил внимания на эти глупые выходки и спокойно поднялся на трибуну.

Надо заметить, один человек меня все же поддерживал, это была Светик. Она даже помахала мне рукой, я ответил кивком головы.

Поднявшись я поправил микрофон и прокашлялся, чем вызвал очередной взрыв хохота.

— Что такое? — спросил я. — Неужели так смешно? Может, вам еще палец показать? О! Имеет эффект, представляю, что было бы, если бы я показал вам другой палец.

Тут уж у публики случилась массовая истерика, Мадлен на люстре постучала пальцем по лбу.

Все же я решил начать выступление. Через минуту в зале раздался какой–то жуткий писк из ряда, в котором сидели придворные.

— Бедненький мой динозаврик, — рыдал какой–то депутат, доставая тамагочу, — кушать хочет… кушай, кушай.

Странного типа (это был тот, которого Мадлен отправила на Мадагаскар в компании богов индуизма) окружили депутаты, каждому хотелось посмотреть динозаврика.

Мадлен залилась смехом.

— Вот ужас! — воскликнул я. — Как в младшей школе на переменке!

Когда это чудо техники накормили и я, наконец, смог продолжить, из галереи вышла какая–то бабулька с корзинкой цветов и направилась в центр зала.

— Спасибо за прекрасный вечер, — начала она, протягивая цветочки Макумбе.

Хоть собирай вещи и уходи! Однако я решил продолжить. Но не тут то было, микрофон не работал. Я заметил, как Мадлен и Макумба хитро перемигивались. А я, ласково взглянув на Мадлен, что ей явно не понравилось, настроил микрофон ноутбука и продолжил выступление. Но голос с люстры перебил меня буквально через минуту:

— Какая прекрасная речь, мы тут все чуть не вывихнули челюсти, зевая от восторга.

Эта шутка была встречена с восторгом всеми присутствующими. Мадлен самодовольно усмехнулась и одарила меня высокомерным взглядом.

— Похоже, мне тут нечего делать, — сказал я.

— Наконец догадался! — услышал я с люстры.

Я молча не спеша собрал бумаги и выключил ноутбук. Макумба скакал вокруг и стоил рожи, чем вызывал какой–то нездоровый хохот у присутствующих. Я не обращал на этот идиотизм никакого внимания, но злорадный смех с люстры был для меня, как острый нож.

— Ну, что, — услышал я опять голос сверху, — вы еще здесь?

Я, даже не взглянув на люстру, занял свое место. Настроение было отвратительное. Тут еще этот сосед.

— Не кисни, я тоже выступать не умею, и ничего! Ты же не виноват, что не научился писать речи и выступать перед публикой, как вот этот, — он указал на Макумбу, — у него надо учиться.

— Как–нибудь обойдусь, — возразил я.

— Как хочешь.

Тут ко мне подошла Светик.

— Не расстраивайся, — сказала она, — как говорится, первый блин всегда комом. Ни у кого с первого раза ничего не получается!

— Спасибо, Светик.

— Я же твой друг.

Тут у нее зазвонил телефон, и она убежала, явно не желая пропустить что–то интересное.

Мой сосед обернулся ко мне.

— Твоя девушка? — спросил он.

Я уже хотел сказать, что она всего лишь друг, но…

— Да, моя, — дал я утвердительный ответ, украдкой взглянув на люстру.

Я заметил, что Мадлен побледнела.

— Хорошая у тебя девушка, — одобрил депутат, — как ее зовут?