Сергей Богачев - Проклятие Митридата

Победоносный поход в Грецию провалился. Архелай, его мужественный полководец, с остатками гарнизона и местными жителями держал осаду в Пирее.

Римляне несколько раз пытались взять крепость. В некоторых местах им даже удалось пробить стену, но воины Архелая сражались с таким неистовством, что те вынуждены были отступить. Пока противник готовился к новому штурму, осажденные бросили все свои силы на восстановление укреплений, выстраивая их в виде полумесяца. Римляне посчитали, что стена еще не очень прочна, и с прежним напором принялись штурмовать неприступную крепость. В ход пошли тараны и всевозможные приспособления, но это все равно не дало результата. Град стрел обрушился с городских стен на римлян, и тогда они окончательно решили, что возьмут Пирей измором.

Сулла приказал окружить город рвом, чтобы никто не мог доставлять туда продовольствие или убежать оттуда. Когда доносчики сообщили полководцу о том, что в городе не осталось даже шкур животных, из которых осажденные варили похлебку, тот выждал еще несколько дней, а затем при помощи стенобитных орудий и лестниц вошел в крепость без боя.

Продвигаясь по улицам, легионеры не знали жалости. Крики и стоны на фоне черного дыма — вот что оставляли они за собой. И эту картину Митридату в красках описали гонцы.

Сейчас он сидел в одиночестве, полный раздумий о том, почему же его цель подобраться к римлянам вплотную оказалась неосуществимой. Многотысячное войско, флот почти в 400 кораблей, поддержка местного населения — все это не принесло успеха. Или боги все же отвернулись от него?

Сулла взял Пирей и со всеми его домами и верфями сжег дотла. Доблестный Архелай отступил вглубь материка, но был настигнут и разгромлен. Из ста двадцати тысяч воинов осталось немногим более десяти, и эти разрозненные остатки уже весьма отдаленно напоминали некогда могучую армию.

Повелителя сковали страх и растерянность. «Теперь Сулла, вдохновленный победами, пойдет на восток, и еще неизвестно, как далеко он продвинется…» — думал Митридат. Луна освещала его лицо, увековеченное скульпторами во множестве бюстов и барельефов, но сейчас его выражение никак не соответствовало образу непобедимого царя. Это был лик человека, впервые познавшего горечь сокрушительного поражения и не понимающего причину своего падения.

Эту причину он увидел в своих союзниках. «Предательство в тылу оказалось более действенным, чем доблесть воинов», — пришел к выводу Митридат. — Следует позаботиться о тылах — желающих моего поражения достаточно в каждом городе».

На следующий день Митридат издал два указа. Первый гласил о том, что следует срочно собирать войско из жителей тех полисов, которые находятся на западе, и любым способом остановить возможное продвижение вражеских войск. Второй — собрать совет из представителей дружественных городов.

Если первое повеление было легко выполнимо без вмешательства монарха, то второй указ исполняли по списку, который Митридат составил лично.

Кроме наместников, в числе приглашенных оказались и галаты, которые не подчинялись царю, но были лояльны и едины с понтийцами в своей ненависти к римлянам. Получив почетное приглашение от Митридата, тетрархи галатов прибыли ко двору со своими женами и детьми.

К назначенному дню на пир собралось около полутора сотен уважаемых гостей.

Длинный стол в зале для пиршеств ломился от угощений: туши ягнят, зажаренные на вертеле, изысканные яства царской кухни, кувшины с молодым вином, фрукты и виноград в больших корзинах, хлеба… Такой стол накрывают только для самых дорогих друзей. Юные прислужницы, одетые в легкие туники, скользили по мраморному полу, отвлекая гостей от трапезы своим нежным видом.

— Приветствую вас, друзья и соратники мои, на нашей благодатной земле, — Митридат поднял кубок.

Сидящие за столом умолкли, слушая его. Снующие между гостями служанки немедленно приблизились к пирующим и щедро наполнили их чаши вином. Тем же их них, чьи кубки не были пусты, пришлось осушить их и снова наполнить хмельным напитком.

— Сегодня мы приняли решение, что на наши земли не ступит сандалия римлянина, — вымолвил Митридат и снова поднял кубок.

Гости ответили тем же. Они уже изрядно захмелели от обильного возлияния, да и вино было поистине царским.

— Поддержите меня в стремлении обуздать ненавистных римлян, а я, в свою очередь, поддержу вас в любых начинаниях, — продолжал Митридат, не опуская бокала. — Понтийцы, эллины, каппадокийцы, галаты — в общем, все мы прекрасно знаем, что наша сила — в единстве оружия, и наши корабли, колесницы, управляемые отважными воинами, дадут ненавистным римлянам возможность познать, как унизительны поражения и насколько велика наша мощь. Поднимем же наши кубки и выпьем до дна в знак решимости и преданности друг другу!

Царь приложил кубок к губам и большими глотками осушил его, подавая пример всем присутствующим.

Под одобрительные возгласы тех, кто уже выпил за единение племен, приложились к кубкам и все остальные.

Тетрархи закончили пир под утро, свалившись там же, где и пировали.

На первый взгляд могло показаться, что их одолела крепость вина, на самом деле этот крепкий сон был послан им Дионисием, но не богом виноделия, а Митридатом VI Евпатором Дионисием, повелителем Понтийского царства и земель прилежащих. Это был сон покойников.

С первыми лучами рассветного солнца солдаты вывезли на повозках тела гостей и сбросили в ту же яму, где уже лежали тела убиенных ночью членов их семей. Из приглашенных на совет с пира не вернулся никто.

Удовлетворенный содеянным, Митридат восседал на царском троне и размышлял, как ему поступить с хиосцами — жителями острова, который в свое время оказывал его флоту помощь кораблями. Остров лежал невдалеке от Малой Азии, и в дальнейшем отсюда было бы очень удобно атаковать Грецию, однако этот кусочек земли мог служить и плацдармом для нападения на самого Митридата, если бы того захотели римляне.

«Достойны ли хиосцы моей милости?» — размышлял Митридат. Он вспомнил неприятный эпизод, некогда омрачивший морскую баталию под его командованием.

Тогда возле Родоса в сутолоке боя с римлянами хиосская триера, уходя из-под обстрела, совершила неосмотрительный маневр и протаранила бок царского корабля. Судно дало течь, но из противостояния, к счастью, вышло на плаву, несмотря на то что вода в трюме дала ему дополнительную осадку и очень затруднила маневренность. В тот раз Митридат чуть было не погиб, став легкой мишенью для римлян. Однако дары, принесенные богам войны перед битвой, сыграли свою роль, и Евпатор вышел из боя невредимым.

Судьба Хиоса была предрешена, и властитель Понтийского царства с чувством исполненного долга испил вина и опустился на подушки.