Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

— Ты погляди, капитан, — подошел Хромов, держа ладони сложенными горстью, — В палатке нашел. Истреблять буду гадов нещадно. Никакого снисхождения.

В его ладонях, на черной перчаточной коже переплетались лучи эмалевых красноармейских звезд, снятых с ушанок и буденовок.

— Для отчетности собирали, сволочи, — Хромов высыпал звезды на снег.

— Что-то ребята не возвращаются, — поделился своим волнением Шепелев. — Должны бы уж…

Попов и Жох уже были в финском лагере. Выходивших из окружения именно они встретили на окраине леса. В лагере Попов отдал командиру винтовочную гильзу со сплющенными краями дульца. Чья фамилия, имя, отчество, год и место рождения указаны в листке, вложенном в нее, узнавать, извлекая листок, не потребовалось.

— Ильинский, — сказал красноармеец Попов. — Взорвал себя и двух финнов. Я его в снегу закопал. Там прямо.

Попов помолчал, а потом продолжил, вздохнув и отвернув большую голову:

— Двадцать их. Которые на меня вышли. Тыркались, как слепые котята. Это по причине газа. Жалко их было. Знаю, что меня не пожалели бы, а вот…

Он опять вздохнул и потер пятерней картофельный нос.

— Товарищ Попов, надо сходить на позицию Чекунова. Если что, похороните там же. По-зимнему.

Вместе с Поповым командир послал Жоха. И не то чтобы они очень задерживались, и выстрелов никаких и ниоткуда слышно не было, но, видимо, причина его преждевременного волнения — общая тревога, которую испытывал капитан. Сколько финнов осталось после боя, где они, не попытаются ли организовать засаду? Чтобы избежать нежелательной встречи, надо было как можно быстрее выбираться отсюда.

— Посмотрите, Хромов, — капитан вытащил из кармана предмет, изъятый у того же человека в полярной куртке, который, надо полагать, и командовал финской отрядом. — Что это, по-вашему, может быть?

Хромов взял в руки то, что более всего походило на ключ. С длинным и толстым стержнем, начинающимся кольцом и оканчивающимся замысловатого рисунка зубцами, которые торчали на обе стороны. Сразу представлялся воображению и замок, что был бы под стать такому ключу — амбарный, с могучей дужкой, сохраненный заботливым отношением со времен шведских баронов, правившими этой страной, пока царь Петр не присоединил Финляндию к России, отсоединив от Швеции.

— Ключ, чего еще, — повертев и осмотрев со всех сторон, Хромов вернул предмет командиру. — По-моему, ты выбрал не очень удачное место, чтобы ломать голову над ерундой.

— Мы — сотрудники госбезопасности, не правда ли? Значит, обязаны ломать голову над тем, что обнаруживаем у врага.

Хромов кивнул, улыбнувшись, мол, на это возразить нечего.

— Вот скажи, — Шепелев постучал пальцем по металлу ключа, — что он собирался открывать этим ключом в лесу? Но, заметь, таскал его на цепочке, боясь потерять.

— Что-нибудь фамильное. Вроде талисмана.

— Допустим. Тогда, — капитан провел пальцем по зубцам, — как объяснить свежие царапины с обеих сторон, как не тем, что им что-то отпирали.

Капитан Хромов пожал плечами.

— Ну, какой-нибудь очередной склад в лесу. Думаешь найти?

— Зацепок никаких. Карта чистая, без пометок. А человека, от которого мы могли что-то узнать, хотя бы с помощью жестов и рисунков, ты расстрелял.

— Это был враг, Шепелев, — лицо Хромова вмиг посуровело, заиграли желваки. — И он сопротивлялся.

— Кстати, по поводу этого человека, — спокойно продолжал капитан. — Тебя не смутило, что он как-то легко поддался на детскую уловку Левы?

— Ты думаешь, Лева соврал и… — Хромов, прежде чем продолжить, повернул голову в ту сторону, где старшина Зотов и сержант Коган сейчас набивали трофейными 9-милиметровыми патронами магазины и диски пистолетов-пулеметов «Суоми».

— Да нет, — поморщился капитан. — При чем тут Лева, он молодец как раз. Я говорю о том, кто купился на Левкину игру. Если отбросить тот вариант, что ему попался не самый глупый, не самый доверчивый финн, что остается? Что поверить в Левкину лабуду, он мог только в одном случае — если в этих местах действительно действуют немцы в составе «шюцкоровских» отрядов. Или даже отдельная германская группа. И финн об этом знал. Его предупреждали об этом, или он сталкивался здесь с немцами уже во время войны. Поэтому не особенно удивился и быстро поверил. И еще немецкое оружие в большом количестве. В том числе и такое, о каком мы до этого не слышали. Я понимаю, что оно могло попасть сюда как угодно, но что если попало самым простым способом — из рук в руки.

— По-моему, ты сочиняешь, капитан, — Хромов хлопнул командира по плечу. — И потом… Ты хочешь ползать по лесам в поисках немцев вместо того, чтобы наконец выполнить приказ, — он ткнул Шепелеву в область сердца, она же область нагрудного кармана гимнастерки, — прибыть в расположение и распоряжение.

— Я вам объясню, товарищ капитан, что вы и без меня должны понимать, — Шепелев отстранил руку Хромова от груди и перешел на командирский тон, показывая тем, что последующие фамильярности будут пресекаться. — Думать надо на каждом шагу и над каждым шагом. Смотреть по сторонам и думать. Все вместе. Чтобы не совершать необязательных, поспешных и легкомысленных поступков. И чтобы не пропустить того, что мы просто не имеем права пропустить. На любую, как вы говорили, ерунду надо обращать внимание. Тогда не прошляпим и что-то серьезное.

Шепелев уже расхотел говорить с Хромовым о найденных в блокноте странных рисунках. Не получится беседы. Хромов надулся на командирские интонации (с которыми я, может, переборщил, подумал Шепелев) и толкового обсуждения не выйдет. Потом как-нибудь.

— Я вовсе не собираюсь ползать по лесам в поисках, мы пойдем по прямой в расположение и распоряжение, но…

— Эй! — послышался сильный голос. — Эй, это мы, мы! — кричал еще не видимый за деревьями Жох.

Жох и Попов принесли еще одну гильзу со сплющенным дульцем. С фамилией «Чекунов» на листке внутри нее. Третья латунная гильза упала во внутренний карман командирской гимнастерки, тихонько звякнув о корпуса двух предыдущих…

— Ох, как мне это надоело! Кукушку из меня сделать хотите, да?

— Не ворчи, парень, надо так надо. Что поделаешь, если ты самый ловкий, понимаешь.

— Не льсти, старшина, не девка, чай.

Жоха подсадили, он уцепился за нижнюю ветку, подтянулся, упираясь ногами в ствол, получил сверху порцию снежного дождя и взял первый рубеж могучей, вековой сосны. Стоя на первой, толщиной с ногу человека, ветви, отряхнул себя, удерживаясь одной рукой за верхнюю ветку, и продолжил восхождение.