Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Предыдущий вождь покинул стену, вдоль которой ходил, встал перед лордом, засунув большие пальцы в проймы жилета и иронически покачиваясь с пятки на носок.

— Господин Черчилль не знаком с сельским трудом. Он, верно, до сих пор полагает, что крестьяне собирают хлеб по зернышку. Ходят по полю с лукошком и отрывают зернышки от колосков, — Ленин по-птичьи повернул голову к Сталину и подмигнул. — А поле сначала выкашивают, высушивают и только потом обмолачивают. Когда мы выкосим поле под названием Германия плюс Англия и Франция, таких финляндий намолотится пропасть. Они будут сыпаться в закрома, только потряси пучок. Мы не воробьи и не гоняемся за зернышком. Вот так-то, батенька.

Ленин отошел к стене и продолжил энергично расхаживать там. Черчилль грузно заворочался в кресле, всколыхнулся фрак под напором складок живота. Лорд извлек откуда-то сигарный футляр, принялся отвинчивать крышку.

— Тогда — снова заговорил лорд, вытряхивая сигару из футляра, — все еще более запутывается. Тогда вы отказываетесь от возможности дойти без труда до Нарвика [49] Порт в Норвегии, откуда морем в Германию доставлялась железная руда. и тем самым отрезать Гитлера от шведской железной руды. Отказываетесь перерезать вену, по которой течет в Германию важнейшее стратегическое сырье, то есть нанести бесноватому Адольфу славный хук в печень, послать его в нокдаун.

В кабинете вспыхнули и смешались два смеха: Ленина — рассыпающийся молоточком по наковальне, и Сталина — похожий на уханье филина. Лорд и дипломат, не считая нужным притворяться в этом кабинете, выпустил на лицо недоумение.

— Сэр Уинстон мыслит как типичный буржуа, — первым отсмеялся Владимир Ильич. — Хотя и принадлежит к высшей английской аристократии. Признаться, я считал вас, батенька, способным выйти за узкие рамки классовых представлений. Но я вижу перед собой сейчас, — Ленин вытянул руку в направлении первого лорда Адмиралтейства, — бур-жу-а. Да, да, напуганного выстрелами на соседней улице буржуа. Который думает об одном — как бы не пришли на мою тихую улицу и не помешали бы мне жить, как я привык.

Лорд пожал плечами и занялся сигарой. В его руке неведомым образом появился ножичек, которым он отрезал сигарный кончик.

— Товарищ Ленин хочет сказать, что мы не хотим сейчас перерезать вены Гитлеру, — Сталин погрузил свое лицо в клубы трубочного дыма, потом продолжил. — И не с руды бы мы начали, а с румынской нефти. А жаль, товарищ Черчилль, что вы с французами так и не напали на нас. Очень жаль.

— Напали? Мы? — лорд разыграл полнейшее непонимание.

— Совершенно верно, — вождь качнул рукой с дымящей трубкой. — Жаль, что вы не осуществили свои операции на Кавказе и Черном море. Вам напомнить, в чем состояла суть этих операций?

— Откуда такая осведомленность? — Лорд, забыв о том, что хотел закурить сигару, мял ее пальцами над фрачными брюками.

— Э-э! — по-грузински взмахнул рукой Отец народов. — Какая разница откуда! Да, жаль, что так быстро и внезапно прорвали эту линию Маннергейма. Продержись она месяц, и вы бы наконец осмелились открыть Восточный фронт.

— Три недели. Намечалось через три недели, — признался иллюзорный Черчилль. — Но я всегда высказывался против вооруженных конфликтов с СССР. Это все Чемберлен.

— Я знаю, — сказал Сталин. — А мы вас так ждали. Так рассчитывали на вас. Рассчитывали на вашу подлую агрессию.

— Зачем? — Черчилль даже привстал.

— Зачем? — Сталин сделал несколько шагов по пестрому узбекскому ковру, остановился возле шкафа с прозрачными дверцами, за которыми блестели золотым тиснением на багряных переплетах тома с его и ленинскими сочинениями. — Затем, чтобы мы защищали свою страну от вероломного вторжения. В глазах всего мира вы выглядели бы захватчиками. Мир, и в первую очередь Соединенные Штаты, вас осудил бы и не стал бы оказывать помощь. И когда бы наша Красная Армия, защищаясь, ступила на вашу территорию, мир сказал бы, что это правильно. В рамках отражения агрессии. И Германия пропустила бы наши войска к границе с Францией. Где мы бы взломали пресловутую «линию Мажино», как опытный медвежатник — колхозную кассу…

— Так вот почему именно Финляндия! — воскликнул первый лорд Адмиралтейства, пораженный догадкой. Сигара выпала из его руки, но он не обратил на это внимания. — Линию Мажино проектировал тот же инженер, кажется, бельгиец, что и линию Маннергейма. Вы хотите стать опытным медвежатником…

— Да, мистер Черчилль, — Сталин застучал трубкой о стеклянной край пепельницы, сделанной в виде перевернутого колокола. — Но даже не важно, какой инженер. Главное, мы получим армию, которая умеют преодолевать самые мощные и неприступные укрепления. Можно сказать, уже получили, потому что самая насыщенная и непреодолимая в мире укрепленная полоса обороны прорвана, дни ее сочтены. А впереди ее ждут новые линии и не только Мажино. В не очень далекой перспективе видятся еще немецкие укреппозиции на Рейне, которые тоже считаются неприступными. И многие другие.

— Но люди! Ведь столько людей полегло в снегах Финляндии! Тысячи ваших солдат! — Черчилль переводил взгляд с одного вождя на другого, с первого советского царя на второго.

— Я попробую нашему английскому оппоненту объяснить ситуацию на примере, — снова отошел от стены и вступил в разговор Ленин. — Господину Черчиллю, к счастью для него, не приходилось вникать в вопросы крысоловства. Знаете, как воспитывают крыс-убийц, которых потом отпускают на волю и они уничтожают себе подобных? Сильные, хитрые и безжалостные крысы получаются из обыкновенных крыс. Получаются просто. В яму сажают десяток и не кормят. От голода они начинают рвать друг друга на части и питаться друг другом. И в живых остается, разумеется, самая сильная и выносливая. Только в борьбе, а не в учебных классах и не на полигонных играх солдаты могут стать настоящими солдатами, которых не остановит никакая «линия». Те, кто останется в живых после Финской войны, будут стоить гораздо дороже тех, кто погиб. А свой солдатский опыт они передадут другим, новым солдатам, обучат их окопной науке.

Черчилль слушал заворожено. Глаза его были широко распахнуты, рот приоткрыт, ладони нервно ходили по подлокотникам.

— Не только солдаты научатся воевать, — Сталин подошел к столу, взял бумаги, лежавшие поверх распечатанного конверта, зашуршал листами. — Обогатилась наша военная наука. Вот товарищ Тимошенко, например, пишет, что найдена оптимальная тактика ведения такого рода военных действий. Вот, — Сталин поднес к глазам лист с ровными строчками и аккуратно выведенными буквами, — тут у него подробно расписывается правильное взаимодействие танков с пехотой, что является основой успешных действий в укрепленных районах. Или, пожалуйста, еще пример того, как обогатилось также наше артиллерийское искусство. Оказывается, можно выводить на прямую наводку тяжелые гаубицы калибром двести три и сто пятьдесят два миллиметров и без большой траты снарядов разрушать доты с расстояния, — вождь народов вгляделся, прищурив глаза, в строчки письма, — в четыреста метров. Или товарищ Тимошенко предлагает обучить наших пехотинцев новому захвату винтовки, позаимствованному у финнов. Э-э, где это? А! Левой рукой брать не за цевье, а у магазинной коробки. Силу удара не уменьшает, а в расстоянии выигрываешь, — Иосиф Виссарионович рассмеялся. — Расскажу Жукову, ему должно понравиться. [50] Очень понравилось. Уже после смерти Сталина, Жуков будучи в Индии удивлял тамошних военных этими «русскими» приемами штыкового боя.