Макс Коллинз - Похищенный

– Минз сообщил миссис Мак-Лин, что описание ночного комбинезона в газетах было ложным. – Линдберг указал на сверток, лежащий рядом с ним, но не дотронулся до него. – И он правильно описал комбинезон, который носил Чарли.

– Не кажется ли вам, что добыть эти сведения сейчас не представляет большого труда?

Он нахмурился, но не от гнева. От досады.

Когда мы подъехали к дому, было уже светло. У двери, ведущей в комнату для слуг, нас встретила Энн Линдберг в легком синем халате; на ее бледном лице совсем не было косметики, волосы были туго зачесаны назад. Она выглядела изможденной, но в глазах ее светилась надежда.

Я нес сверток. Линдберг кивнул, и я протянул его ей.

Она вытащила комбинезон и подняла на вытянутых руках перед собой, как нечто драгоценное и в то же время страшное. Потом прижала комбинезон вместе с оберткой к груди, бумага захрустела, один рукав костюмчика повис у нее на плече:

Глаза ее сверкнули, улыбка на ее лице была чертовски трагичной.

– Это его, – сказала она. – Это ночной комбинезон Чарли.

– Это добрый знак, – сказал ей муж, попытавшись улыбнуться. – Значит, похитителям можно верить. Значит, переговоры идут хорошо и близки к завершению.

Продолжая прижимать к себе оберточную бумагу и костюмчик от доктора Дентона, она повторила:

– Это комбинезон Чарли. Это его.

После ее слов сомнений в этом ни у кого больше не могло возникнуть. Слим просто не стал бы их слушать.

Вечером следующего дня Линдберг, Шварцкопф и я встречали большой черный открытый автомобиль, который подкатил на стоянку возле гаража с командным пунктом. На машине были номерные знаки штата Виргиния и небольшой американский флаг на радиоантенне. Из машины вышли три человека.

За рулем был высокий стройный мужчина лет шестидесяти пяти в хорошо сшитом темно-синем костюме под пальто из верблюжьей шерсти; у него было ястребиное лицо с подрезанными седыми усиками, седые волосы аккуратно зачесаны, образуя пробор посередине. На заднем сиденье сидел коренастый лысеющий мужчина в черном лет пятидесяти, его пасторский воротник натирали несколько подбородков, широко поставленные глаза глядели безумным взглядом. Впереди ехал наиболее располагающий к себе участник этой замечательной тройки – крупный, загорелый, мускулистый мужчина с приятным круглым лицом и щегольским котелком на голове; он был в надетом поверх темного костюма сером пальто, из-под которых выглядывал красно-бело-синий галстук.

Линдберг приветствовал их, заговорив сначала с худым мужчиной, у которого были ястребиное лицо и седые усы.

– Адмирал Бэрридж, – сказал он, – это очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.

– Рад снова видеть вас, полковник, – сказал адмирал, улыбнувшись мрачной улыбкой. – Жаль только, обстоятельства печальные. Надеюсь, ваша мать хорошо себя чувствует?

– Да, спасибо.

– Хорошо, хорошо. – Бэрридж представил служителя церкви как его высокопреподобие Добсона-Пикока, а загорелого приятного мужчину как командора Джона Хьюза Кертиса.

– Это полковник Шварцкопф из полиции штата Нью-Джерси, – сказал Линдберг, сделав жест в сторону одетого в щегольскую форму полицейского чиновника, и мужчины принялись жать друг другу руки. – Он будет присутствовать при нашей беседе. Как и детектив Геллер из Чикагского полицейского управления.

Они посмотрели на меня с любопытством, и Кертис проговорил с хитрой улыбкой:

– Решили сменить обстановку?

– Не совсем так, – сказал я, пожимая протянутую им руку. – С первого дня этого дела были признаки, что к нему могли приложить руку люди Капоне. Я здесь для того, чтобы проверить эту версию.

Кертис холодно кивнул:

– Это, разумеется, не противоречит тому, что мне удалось выяснить.

– Командор, – сказал я, – можно вас спросить из чистого любопытства? Командором чего вы являетесь?

– Норфолкского яхт-клуба.

– Прошу всех в дом, – сказал Линдберг, указывая в сторону дома. – Нам нужно о многом поговорить.

Элси Уэйтли принесла в кабинет Линдберга поднос с чаем и кофе, и мы удобно устроились на стульях с чашками в руках. Горел камин. Линдберг, который пил молоко, занял место за своим заваленным бумагами столом и сказал:

– Приношу свои извинения, если вам пришлось преодолеть некоторые трудности, чтобы связаться со мной.

Заговорил Добсон-Пикок; его английский акцент оправдывал его английскую фамилию.

– Честно говоря, полковник, – сказал он, не скрывая раздражения, – выйти на вас было чрезвычайно сложно. Я передал письмо одному джентльмену... – слово «джентльмен» он произнес с изрядной долей сарказма, – ...который назвал себя вашим «секретарем», – некоему, мистеру Роснеру. Это было несколько дней назад, полковник.

Линдберг приподнял только одну бровь и сразу опустил ее.

– Приношу свои извинения, ваше преподобие. Но здесь у нас такая суматоха. Мне потребовалось два дня, чтобы дозвониться до Белого дома на прошлой неделе.

– Чарльз, – ласково сказал адмирал, – надеюсь, вы знаете, что я пойду на край света, чтобы помочь вам вернуть вашего мальчика.

– Спасибо, адмирал.

– Тогда не удивляйтесь моему вопросу, но разговаривали ли мы с вами недавно?

– Конечно нет. Я получил ваше письмо и велел полковнику Брекинриджу связаться с вами...

– Знаете, когда я звонил сюда, я разговаривал с кем-то, кто назвал себя полковником Линдбергом, но это явно были не вы.

Однажды я сам отколол такую штуку, но на этот раз я был ни при чем.

Бэрридж продолжал говорить с холодной педантичностью:

– Вначале я поговорил с этим Роснером, который сказал – я цитирую: «О, еще один адмирал, да?»

Вскоре после этого я разговаривал с человеком, представившимся «полковником Линдбергом», который отнесся к моей информации совершенно безразлично.

– Джентльмены, – сказал Линдберг, было заметно, что он утомлен и смущен, – мне очень жаль, что вам причинили неудобства и отнеслись к вам неуважительно...

– Чарльз, – сказал Бэрридж, – нам не нужны ваши извинения, ради всего святого, совсем не нужны. Мы просто хотим объяснить, почему нам потребовалось столько времени, чтобы представить вам эту жизненно важную информацию.

– Нам было неприятно, – сказал Добсон-Пикок, изящно держа в руке чашку с чаем, – что нами пренебрегают, в то время как мы прилагаем все усилия, чтобы...

Линдберг поднял руку.

– Вы находитесь у меня. Задержка, по чьей бы вине она ни произошла, уже в прошлом. Командор Кертис, я с благодарностью выслушаю ваш рассказ.

Кертис засиял.

– Я рад, что наконец оказался здесь, полковник. Очень рад. – Он сделал глотательное движение и продолжал: – Вечером девятого марта я присутствовал на собрании членов норфолкского яхт-клуба. Там были все яхтсмены. Дело было срочное – зимние штормы здорово потрепали наши причалы и места стоянки яхт. Вы знаете, что это такое.