Макс Коллинз - Смерть в послевоенном мире (Сборник)

Минут через пять он перезвонил и сообщил, что мою просьбу передадут.

Поймав такси, я очутился опять на Монро-стрит примерно в пятнадцать минут пятого.

Стемнело, и было прохладно.

Миссис Верна Донован проживала на втором этаже двухквартирного дома, в пяти минутах ходьбы от особняка Вайнкупов. Сквозь дверь просачивался запах тушеного мяса с капустой.

Я постучал.

Через некоторое время стройная, привлекательная женщина лет тридцати в цветастом платье и белом переднике широко распахнула дверь.

— О! — с удивлением воскликнула она.

У нее было овальное лицо, лучистые зоркие карие глаза, каштановые волосы, подстриженные, пожалуй, слишком по-юношески для ее возраста.

— Извините, не хотел испугать вас, мадам. Вы миссис Донован?

— Да.

Она смущенно улыбнулась:

— Прошу простить, но я ждала своего сына. Через полчаса мы собирались ужинать...

— Понимаю, что выбрал неудачное время для визита. Может, я приду в другой раз? Давайте договоримся...

— А что вас привело сюда?

Я вручил ей свою визитку.

— Натан Геллер, президент агентства А-1. Я работаю на Вайнкупов. Надеюсь отыскать убийцу Риты.

Глаза ее загорелись.

— Хорошо, проходите! Если вы не возражаете, побеседуем на кухне, пока я буду готовить...

— Хорошо, — ответил я, следуя за ней по уютно, но не шикарно обставленной гостиной в светлую и достаточно просторную кухню.

Она остановилась у разделочного стола и принялась за приготовление капустного салата, я же присел рядом сбоку.

— Мы дружили, Рита и я. Она была замечательной девчонкой, талантливой и очень веселой.

— Веселой? У меня сложилось другое впечатление.

— Атмосфера у Вайнкупов не очень-то располагала к веселью. Вы полагаете, что старуха убила ее?

— А вы как считаете?

— Я бы поверила в то, что это мог сделать Эрл. А доктор Алиса едва ли... понимаете, она врач. Конечно, у них с Ритой не было близости, но чтобы убить?..

— Я слышал, доктор дарила Рите подарки, считала членом семьи.

Верна Донован, пожав плечами, принялась усердно шинковать капусту.

— Между ними не было любви. Вам известно, что Эрл погуливал?

— Да.

— Так вот, подобные вещи очень болезненны для женского самолюбия. Я, как могла, помогала Рите бороться с этим.

— Каким образом?

Она смущенно улыбнулась, взглянув на меня через плечо:

— Я разведена, мистер Геллер. А разведенные женщины знают, как можно весело проводить время. Хотите попробовать? — Она протянула мне ложку с капустным салатом.

— Отличный, — похвалил я. — Итак, вы и Рита развлекались вместе? Значит, она тоже встречалась с другими мужчинами?

— Разумеется. Почему бы и нет?

— С кем же?

— Со своим учителем музыки, преподавателем по классу скрипки. Это был симпатичный мужчина, значительно старше ее. Но он умер от сердечного приступа четыре месяца назад. Для Риты это был тяжелый удар.

— Как она его перенесла?

— Она держалась, но, во всяком случае, из-за этого все равно не стала бы стрелять себе в спину. Около месяца она скорбела... Я, как могла, подбадривала ее, и вскоре Рита вернулась к жизни.

— Почему же она не развелась с Эрлом?

— Вы спрашиваете почему, мистер Геллер?.. — Она была примерной католичкой.

Верна предложила остаться на ужин, но я отказался, несмотря на соблазнительные запахи тушеного мяса с капустой и вкусный салат. Мне ведь предстояла еще одна встреча — в аптеке на углу Мэдисон и Кедзи.

В ожидании офицера Марча я разговорился с аптекарем за прилавком.

— Конечно, помню, как в тот вечер сюда заходила мисс Шонеси, — ответил он. — Хотя был очень удивлен ее приходу.

— Что вы хотите сказать?

— Дело в том, что накануне доктор Вайнкуп сама заходила в аптеку за этим же лекарством, и я сказал ей, что у нас его нет. Доктор прекрасно знала, что товары к нам завозят лишь раз в месяц.

Пока я размышлял над этим обстоятельством, стоя перед прилавком, подъехал офицер Марч. На вид ему было лет тридцать, светловолосый, со слишком свежим для чикагского полицейского лицом.

— Нат Геллер? — спросил он, улыбаясь. — Много наслышан о тебе.

Мы пожали друг другу руки.

— Не верь всему, что говорит капитан Стиг, — предостерег я его.

Он присел на стул, стоявший рядом, снял фуражку.

— Знаю, Стиг считает тебя отравой. Но это все оттого, что он старомоден. Я, например, доволен, что ты помог разоблачить тех продажных сволочей полицейских.

— Давай не будем уклоняться в сторону, Марч. Какой смысл работать в этом городе полицейским, если время от времени не приносить домой маленький навар.

— Разумеется, — согласился Марч. — Но те парни были убийцами. Вест-сайдские бутлегеры [2] Бутлегеры — нарушители «сухого закона» в США, контрабандные торговцы алкоголем. .

— Я сам вест-сайдский парень, — заметил я.

— Все понимаю. Итак, почему тебя интересует дело Вайнкупов?

— Семья наняла меня снять подозрения со старушки. Как ты считаешь, это дело ее рук?

— Трудно определить что-либо по телефону. Но она показалась мне очень потрясенной случившимся.

— Потрясенной, как убитый горем член семьи или же как убийца?

— Затрудняюсь точно ответить.

— Закажи себе сэндвич и расскажи все подробнее.

И он рассказал. Сигнал поступил в девять пятьдесят пять по полицейской рации, когда Марч с напарником находились на маршруте патрулирования.

— Девушка лежала на смотровом столе на боку, — рассказывал Марч, — на левой вытянутой вдоль тела руке. Правая была согнута в локте так, что кисть находилась у подбородка. Голова покоилась на подушке лицом вниз. Мне удалось разглядеть, что на подушке лежало влажное полотенце. Изо рта убитой сочилась кровь.

— Насколько мне известно, тело было накрыто, — сказал я.

— Да. Я очень осторожно откинул простыню и увидел, что пуля прошла через левую часть спины. Тело было уже холодным. Я предположил, что смерть наступила около шести часов назад.

— Это всего лишь предположение.

— Верно. Следователь может лишь предположительно назвать время смерти.

— Следов борьбы не заметил?

— Никаких. Складывалось такое впечатление, что девчонка сама улеглась на этот смотровой стол, может быть под угрозой пистолета, но как бы там ни было, она проделала это, я уверен. Ее одежда лежала на полу около стола аккуратно сложенной, словно она раздевалась не торопясь.

— Что ты можешь сказать относительно ожогов, очевидно от хлороформа, на ее лице?

— Наверное, сначала ее усыпили хлороформом, а потом застрелили. Ты же знаешь, Стиг вырвал признание из доктора Вайнкуп: именно так, по ее словам, она и действовала.

Принесли еще кофе.

— Буду откровенен, Марч, — проговорил я, делая маленький глоток дымящегося кофе. — Я только что взялся за это дело, и у меня не было времени прочитать в старых газетах текста ее признания.