Макс Коллинз - Смерть в послевоенном мире (Сборник)

— Ты что, будешь меня учить, как работать?

— А вы объясните, почему я не должен делать свою работу.

Последовала длинная пауза. Затем Стиг сказал:

— Ты мне не нравишься. Геллер. Убирайся с моей дороги. Если начнешь фальсифицировать доказательства, я сумею создать тебе такой уют....

— У вас совершенно неверное представление обо мне, капитан, — ответил я. — И, возможно, неверное представление об Алисе Вайнкуп.

— Скотина! Да она застраховала Риту на пять тысяч менее чем за тридцать дней до ее смерти. С двойной компенсацией. Полиции придется выплатить десять тысяч неустойки.

Об этом я, конечно, не имел ни малейшего понятия.

— Но у Вайнкупов, такой состоятельной семьи, есть свои деньги, — проговорил я, — убийство ради страховки лишено всякого смысла.

— Доктор Вайнкуп имеет всего лишь около пяти тысяч долларов на счету и около двадцати тысяч просроченного долга. Да, она известна в обществе, но отнюдь не состоятельна. Ей грозит разорение.

— Итак...

— Она убила свою невестку, чтобы осчастливить сыночка и получить страховку. Если бы ты хоть что-то представлял собой как детектив, ты бы это понял.

— Кстати о детективах, капитан, откуда вы узнали, что я работаю по этому делу?

— Ты что, газет не читаешь?

Все верно. В нескольких газетах были опубликованы маленькие заметки, в которых упоминалось мое имя. Они были помещены на первых полосах под фотографией Эрла, сидящего подле матери в больничном госпитале. А такая газета, как «Ньюс», даже открытым текстом сообщала, что семья Вайнкуп наняла местного частного детектива Натана Геллера помочь доказать невиновность доктора Алисы Вайнкуп.

Я позвонил Эрлу Вайнкупу и попросил его встретиться со мной в пристройке Окружного тюремного госпиталя. Мне хотелось побеседовать с двумя моими клиентами одновременно.

В электричке я размышлял над тем, как дальше вести расследование дела. Проделав основную работу с членами семьи и свидетелями, я предполагал начать поиски безликих художников-декадентов, чьи попытки поживиться наркотиками сорвались и привели к гибели Риты Вайнкуп. Неважно, что в действиях вора не было смысла: к чему было доставать пистолет из стола, зачем заставлять жертву раздеться, стрелять ей в спину, пеленать как ребенка, укладываемого в постель, и тут же бросать пистолет. Часто действия не подчиняются какой-либо здравой логике. Я думал, что придется провести три или четыре дня, обнюхивая подпольные магазины и точки торговли краденым Вест-Сайда, а также рынок на Максвелл-стрит, чтобы найти следы какого-то недоноска, чье пристрастие к наркотикам могло привести к насилию. Я мог бы прочесывать бордели и бары, которые, как известно, посещали такие полудурки, и...

Однако решил этим не заниматься, по крайней мере сейчас.

Когда охранница ввела меня в палату, я увидел, что у кровати Алисы Вайнкуп сидел ее сын. Доктор Алиса как-то напряженно улыбнулась и вполне по-деловому протянула руку для приветствия; мы поздоровались. Эрл встал, кивнул в знак приветствия. Я также кивнул ему, он сел снова, нервно улыбнувшись.

Продолжая стоять, я заявил:

— Отказываюсь от вашего дела!

— Что? — удивленно переспросил Эрл.

Доктор Алиса оставалась невозмутимой. Взгляд ее был холоден, как стоявшая за окном погода.

— На этом настаивает капитан Стиг, — добавил я.

— Но это же противозаконно! — возмутился Эрл.

— Успокойся, Эрл, — проговорила его мать решительно, но мягко.

— Но я отказываюсь от дела совсем не по этой причине, — сказал я. — Задаток, между прочим, я оставлю себе.

— А теперь уже это незаконно! — сказал Эрл, вставая.

— Заткнись, — оборвал его я. — И обращаясь к доктору Алисе, добавил: — Вы использовали меня. Я был вам нужен исключительно для рекламы. Помочь выглядеть искренними, помочь сохранить имидж, к примеру, постоять во дворе тюремного госпиталя, чтобы вы могли позировать для газетных снимков, вызывающих сострадание.

Доктор Алиса заморгала и едва заметно улыбнулась:

— Вы извращаете ситуацию, мистер Геллер, такое поведение неприлично.

— Вы убили свою невестку, доктор Вайнкуп, ради вот этого вашего мальчика.

От моих слов лицо Эрла исказилось. От возмущения он вскочил, сжав кулаки:

— Я должен...

Пристально посмотрев на него, я произнес:

— Мне плевать на то, что ты должен.

Его глаза стрельнули в мою сторону, затем на мать. Она жестом показала ему на стул. Он сел.

— Мистер Геллер, — проговорила она, — уверяю вас, я совершенно невиновна. Не знаю, что вам рассказали и почему у вас сложилось столь неверное впечатление, но...

— Поберегите красноречие, мадам. Я знаю, что произошло и почему. Во время одного из частых домашних осмотров вашей ипохондрической невестки вы обнаружили, что она действительно больна. Но больна некоей особой социальной болезнью.

В глазах доктора вспыхнула ярость.

— Вы могли простить Эрлу его флирт... хотя и не одобряли его. Вы даже просили дочь поговорить с ним по поводу излишнего увлечения вином и женщинами. Однако все это были пока только мелочи. Оказывается, что жена тоже гуляла на стороне и заполучила отвратительную болезнь. И если бы их брачные отношения хоть немного наладились, она заразила бы обожаемого сыночка, а это, с вашей точки зрения, уже преступление, заслуживающее наказания.

— Мистер Геллер, почему бы вам не уйти? Вы можете оставить себе задаток, если будете молчать, — раздраженно сказала доктор Вайнкуп.

— Надо же, я почти попал в цель, верно? Нет уж, позвольте закончить. Вы заплатили за это. Не думаю, что мысль убить Риту пришла именно вам, несмотря на то что вы обнаружили у нее сифилис. Полагаю, эта мысль принадлежит Эрлу. Рита, примерная католичка, не дала бы ему развода. К тому же Эрл тоже примерный католик, в конце концов. Что может быть хуже, чем оказаться изгоями общины, верно, Эрл? Верно, мамаша?

Эрла била дрожь, он молитвенно складывал руки, в то время как изборожденное морщинами лицо доктора Вайнкуп оставалось застывшим как маска.

— Я вам расскажу, как было дело, — бодрым голосом продолжал я. — К вам пришел Эрл и попросил усыпить свою жену... в конце концов, она ведь сильно страдала, и если все проделать безболезненно, что ж, тогда это будет не что иное, как акт милосердия. Но вы отказались. Вы же врач, целитель...

Глаза Эрла забегали.

Я продолжал:

— Но Эрл снова пришел к вам и заявил: «Мама, дорогая, если ты этого не сделаешь, то я сам с ней разделаюсь. Я нашел старый отцовский пистолет, уже опробовал его, выстрелив два патрона. Он работает, и я знаю, как им пользоваться. Я сам убью Риту».

Глаза Эрла широко раскрылись. Наверное, мне удалось очень точно передать разговор Эрла с матерью. Но лицо доктора Алисы оставалось непроницаемым, как у хорошего игрока в покер.