Валерия Вербинина - Темное солнце

— Гори, мое солнышко! — крикнула она на прощание и бросилась бежать, но у лестницы ей дорогу преградили двое. Мадленка метнулась обратно — и сам Петр из Познани шагнул ей навстречу.

— Ну что, милая, добегалась, — сказал он задушевно, хватая ее за локоть. — Так я и знал. Надо было тебя, как братца твоего, да жаль, что ты нам не попалась тогда. Ну да все к лучшему, голубка. Дядя Петр тебя не обидит.

Мадленку препроводили в небольшой мрачный зал, где, несмотря на раннюю осень, топился камин и потрескивали в огне поленья. Князь Доминик стоял перед очагом, заложив руки за спину, и даже не обернулся, когда Петр ввел Мадленку. В уголочке примостилась диковинного вида старуха с лицом, внушающим страх, в которой Мадленка признала кормилицу Анджелики. Когда Мадленка вошла, старуха мелко захихикала и сказала, указывая на нее:

— Живой, принявший имя мертвого! А где мертвец, что притворяется живым?

— Молчи, старая, — велел князь Доминик. — Где Анджелика? Она мне нужна.

Спустя некоторое время Анджелика действительно появилась и, высоко подняв голову, прошествовала мимо Мадленки. К огорчению последней, проклятая литвинка даже не обгорела, пострадал только ее плащ, который она сбросила наземь, а люди Петра, подбежавшие на подмогу, вовремя затоптали огонь.

— Она знает! — резко бросила Анджелика жениху, кивая на Мадленку. — Эта старая карга оставила запись на полях библии, будь она неладна!

— Ничего, — сказал князь Доминик и, подойдя к Мадленке, протянул раскрытую ладонь. — Дай библию, Магдалена, — ласково сказал он.

Мадленка, почему-то оробевшая от его ласковости больше, чем если бы ей угрожали, молча отдала пухлый том. Князь Доминик кивнул Петру из Познани, и тот наотмашь ударил Мадленку по лицу так сильно, что она не удержалась на ногах и упала. Анджелика села рядом со старухой, раскладывавшей на столике возле себя какие-то диковинные камни и кости. Доминик, взяв библию, вернулся к камину. Слезы выступили у Мадленки на глазах. Она поднялась и попятилась к стене.

— Здесь ничего нет, — сказал Доминик после недолгого молчания.

— Есть, — вмешалась Анджелика. — «Кн. Э. и П. из П.». Так она сказала.

— Она тебе солгала, — сказал Доминик, захлопывая библию. — Так ведь? А ты, ничтожная литовская дура, поверила ей.

Старуха невпопад хихикнула.

— Но откуда она знает? — крикнула Анджелика. Щеки ее пылали, глаза горели злостью. — Кто ей тогда сказал?

— Какая разница, — промолвил Доминик, небрежным движением швыряя библию в огонь. — Сама она, во всяком случае, больше никому ничего не скажет. Где крестоносец?

Петр из Познани развел руками. Доминик подошел к Мадленке.

— Ну? Говори, где он.

— Далеко, — отозвалась Мадленка.

— Говори! — Доминик нагнулся к ней. — Ты хоть знаешь, что мой Петр — заплечных дел мастер? Уверен, тебе не понравится, когда он за тебя примется.

— А твоя мамаша знала, с кем путаться, — ответила на это Мадленка. — Что, никого лучше не могла найти?

От второй оплеухи Мадленка успела увернуться, но третья снова повалила ее на пол.

— Самозванец, ублюдок, шлюхин сын! — были первые ее слова, когда она поднялась на ноги.

— Она врет! — неожиданно подала голос поганая старуха. — Он не далеко, он близко.

— Еще не покинул замок? Так. — Доминик оглянулся на Петра. — Раненый, да еще потерял много крови. Конечно, далеко ему не уползти. Петр, доставь его мне!

Петр кивнул и вышел, звеня шпорами.

— Тебе его не найти, — вмешалась Анджелика. — Я его знаю. Никто его не найдет, если он сам этого не захочет.

— Молчи, потаскуха, — коротко бросил князь. Анджелика вспыхнула и поджала губы. Взгляд ее обжигал ненавистью.

— Никуда ему не деться от меня, — сказал князь Доминик более спокойно. — Так откуда тебе известно обо мне? — обратился он к Мадленке.

— Ниоткуда. — Мадленка сплюнула кровью. — Я сама догадалась.

— Ах уж эта мать Евлалия, — вздохнул князь и широко перекрестился, — упокой господи ее душу. И зачем только моя мать ей призналась на смертном одре, что я сын Петра? Тянули ее за язык, старую дуру. — Мадленка ошеломленно смотрела на него. — Ну, а той, ясное дело, крестник Август ближе всего. У Августа ни гроша за душой, зато он мой наследник. Вот она и задумала нарушить тайну исповеди, доложить обо всем королю, меня — в монастырь услать, а все имущество — Августу. Ведь настоятельница — родственница покойной королевы Ядвиги, и к ее словам бы прислушались. И стала она мне угрожать: не уйдешь добром в монахи, так заставим, да еще мать твою опозорим на весь свет. — Доминик сложил руки на груди и улыбнулся. — Я сказал: так, мол, и так, не губите, память матери для меня святое, дайте мне отсрочку хотя бы в три месяца. Поломалась да согласилась, а я думал-думал да и решил: не будет, как она хочет. Не откажусь ни от имущества, ни от имени своего, и бог мне судья. Ядом ее извести было трудно — при ней всю еду проверяли. А тут как раз соседи ваши упомянули невзначай, что она скоро обратно в монастырь тронется. Послал я Петра, тот подстерег ее в засаде, и дело с концом. Но убить пришлось всех, потому что они видели, кто на них напал.

— Так просто? — прошептала Мадленка. Князь обернулся к ней.

— Да, вот так просто. Ты удивлена? Мадленка сжала губы.

— За что брата моего лютой смерти обрекли?

— Это Петр придумал. Чтобы никто из его людей не проболтался, решил связать их кровью. Брата твоего привязали к дереву, и каждый из нападавших пустил в него по стреле. Петр велел лучше целиться, не то худо будет. Ну, теперь ты довольна?

— Вполне, — прохрипела Мадленка. Горло ее разом пересохло.

— Вот так, и ничего особенного, красавица моя. Не то чтобы я зло на кого таил, нет, но настоятельнице не стоило мне поперек пути вставать. Письмо-то к королю она при себе носила, все ждала, что я покорюсь и не надо будет письму ходу давать. Ха! Ну, сожгли мы это письмо, а потом сообразили, что нехорошо вышло. Убили-то известную особу, и почти что на моих землях. Не заподозрят ли чего, мало ли кому она могла проболтаться? Пришлось на крестоносцев все свалить. Это ее мысль была другую за тебя выдать, — князь кивнул на Анджелику. — Чтобы все сошлось, как у Эдиты Безумной: всех перебили, а она одна осталась. Анджелика считала, что тебя убили со всеми и вреда все равно не будет.

— А кто она была? — спросила Мадленка. — Та, кого вы уговорили?

Так, никто, — беспечно сказал князь Доминик. — Жена то ли лицедея одного, то ли жонглера. Муж ее как раз недавно умер, она без денег сидела, и Анджелика про это прознала. Сказала ей, что она сделает доброе дело, потому как нам доподлинно известно, что это крестоносцы, только мы доказать ничего не можем, и та, глупая, согласилась. Мы ее научили, что и как говорить, Петр даже на место ее отвез, глядь — а там захоронение. Не иначе, упустили кого.