Эллис Питерс - Необычный монах

Сжимавшая кубок рука Роджера дрогнула и застыла. Хоть он и немало выпил, но пьян не был и жену слушал внимательно.

— От Шрусбери до Вудстока таким ездокам, как эти монахи, добираться дня два, а то и три. Тебе всего-то и надо выставить на дороге дозорного, чтобы дал знать, когда они появятся. Леса там густые, и о них повсюду идет недобрая слава как о пристанище всякого рода бродяг и головорезов. Даже если монахи поедут днем, устроить засаду будет совсем не трудно. И уж поверь мне, никто и никогда не догадается о твоем участии в этом деле. Захвати их приора, спрячь куда-нибудь, продержи несколько дней взаперти, а потом отпусти на все четыре стороны. Он и сам будет уверен, что угодил в лапы разбойников с большой дороги, а тебя ни в чем не заподозрит. Главное, не трогай письма, ведь для обычных грабителей они никакой ценности не представляют. Возьми то, на что могли бы позариться настоящие воры.

Роджер разжал зубы и с сомнением буркнул:

— Как же, поедет он один.

— Неужто? Сопровождать-то его кто будет? Двое-трое монахов или монастырских служек. Да они, только прикрикни на них, тут же разбегутся, как зайцы. Нашел о ком тревожиться. Твоих надежных людей, крепких и не болтливых, будет более чем достаточно.

Роджер задумался, уже согласившись с предложенным женой планом и прикидывая, на кого из челяди можно положиться в подобном деле. Ни писца, ни валлийца впутывать в это сомнительное предприятие он не собирался. Они чужаки и должны быть свидетелями его честных намерений на тот случай, если у кого-нибудь все же возникнут вопросы.

Из Саттона они выехали двадцатого ноября. Никакой надобности в таком раннем отъезде не было. Хотя Роджер и объявил, что они остановятся в лесном охотничьем домике неподалеку от Вудстока, трудно было понять, зачем отправляться туда заранее, везти с собой припасы и людей. Но Модуи собирался провести в этом домике три ночи и считал это разумной предосторожностью — уж оттуда-то он всяко не опоздает на суд из-за какой-нибудь непредвиденной задержки в дороге. Там, в спокойной обстановке, он сможет окончательно подготовиться к слушанию.

— Дела его обстоят вовсе не худо, — сообщил Кадфаэлю Алард. — Я прочитал все пергаменты, растолковал ему, что да как по каждому пункту, и, ежели не обнаружатся какие-нибудь дополнительные обстоятельства, он, пожалуй, свое получит. — В голосе Аларда промелькнула горделивая нотка — дело свое он знал на славу. — Ну а монахи… Господь ведает, что они могут предъявить. Я вот слышал, будто бы аббат болен и вместо него в Вудсток поедет приор. Так или иначе, моя работа выполнена.

Отряд двигался на запад. Алард вышагивал с отсутствующим видом человека, к погруженного в глубокое раздумье. Трудно было понять, то ли бродяга вновь почуял дорогу, то ли кающийся грешник, блудный сын возмечтал о возвращении домой, но боялся, что не поспеет и двери перед ним окажутся закрытыми. Во всяком случае, судя по выражению лица, он предвкушал нечто желанное, а возможно даже, и чудесное.

Помимо Аларда и Кадфаэля, срок службы которых истекал вскорости, после чего они вольны были отправляться куда им заблагорассудится, Роджера сопровождали три оруженосца и два конюха. Кадфаэль ехал верхом на своем собственном коне, писцу же пришлось тащиться пешком, ибо на сей раз лорд не выделил ему пони. Кадфаэль был несколько удивлен тем, что вместе со своим лордом в путь отправился и веселый, жизнерадостный, но при этом и кинжал — сквайр Гослин.

— Любопытно, — буркнул себе под нос Кадфаэль. — Я-то думал, что этот малый останется дома оберегать манор и охранять госпожу, пока хозяин в отлучке.

Но, как бы то ни было, леди Эдвина, провожая отъезжающих, держалась спокойно, ни малейшей тревоги не выказывала, с мужем попрощалась тепло, с нежностью и подтолкнула вперед сынишку, чтобы отец обнял и поцеловал его перед пусть даже недолгой разлукой.

«Может, я и не прав, — подумал Кадфаэль, смягчившийся от этого зрелища. — Наверное, я несправедлив к госпоже, не иначе как из-за того, что ее улыбка кажется мне какой-то холодной. А она при всем этом может оказаться самой любящей и верной женой изо всех живущих на свете».

Выехали они довольно рано и, не доезжая малость до Букингема, сделали привал. Роджер с тремя своими оруженосцами решил остановиться на ночь в маленьком небогатом приорате Брадуэл, тогда как Гослина и прочих послал вперед, в охотничий домик, дабы они подготовили все к прибытию лорда, собиравшегося приехать туда на следующий день. Когда они добрались до места, уже смеркалось, а пока развьючивали лошадей и разводили огонь, совсем стемнело. Домик был невелик, но обнесен крепким частоколом и, хотя находился в самой чащобе, казался довольно уютным пристанищем. Во всяком случае, тогда, когда в очаге плясал огонь, а на столе стояла еда.

— А дорога-то, та, по которой поедет приор из Шрусбери, — заметил Алард, гревшийся у огня, — проходит мимо Эвешема. Небось шрусберийские братья остановятся на ночлег там.

Кадфаэль приметил, что по мере про движения их на запад возбуждение Аларда возрастало. Его неудержимо влекло вперед.

— Должно быть, дорога проходит со всем недалеко отсюда. Через этот самый лес.

— До Эвешема будет миль тридцать, не меньше, — отозвался Кадфаэль. — Думаю, что монахи не Бог весть какие наездники и такой путь займет у них целый день.

До Вудстока они доберутся разве что к ночи. А ты, приятель, как я погляжу, твердо вознамерился снова податься в монахи. Ну что ж, дело твое. Могу только посоветовать тебе задержаться до окончания суда и получить сполна причитающуюся плату. Деньжата, знаешь ли, всяко не повредят.

На том разговор закончился, и собеседники отправились на боковую. Сам писец, наверное, не осознавал того, что он уже принял окончательное решение, но Кадфаэль нимало в том не сомневался. Алард напоминал ему усталого коня, в ноздри которому ударил запах конюшни. Такой нипочем не остановится, пока не доберется до стойла.

Уже вечерело, когда подъехал Роджер со своими сопровождающими. Появились они из лесу, с севера, как будто, вместо того чтобы ехать прямой дорогой, свернули в чащобу и малость развлеклись охотой. Правда, ни ястребов, ни гончих с ними не было, но, в конце концов, почему бы в такой погожий, хоть и прохладный, но безоблачный день не проехать кружным путем просто ради удовольствия?

Кажется, все они пребывали в прекрасном настроении. С другой стороны, всецело поглощенному мыслями о предстоящем процессе Роджеру было явно не до прогулок. Вроде бы мелочь, но мелочь странная, и Кадфаэль непроизвольно взял ее на заметку, ибо по опыту знал, что все необычное, даже если на первый взгляд оно представляется пустяком, на поверку частенько оказывается очень важным.