Эллис Питерс - Датское лето

Он подал знак слугам, и те бросились отвязывать сумки, а затем по пятам последовали за гостями, которых молодой человек вел через двор в братский корпус.

— У меня нет права распоряжаться здесь, поскольку я сам гость, но ко мне уже привыкли. — Это было сказано с уверенностью и легкой усмешкой, словно он знал, что окружение епископа ни в чем ему не откажет, и не хотел этим злоупотреблять. — Ну как, подойдет?

В небольшом помещении было все необходимое — кровати, скамья и стол. Пахло свежеоструганным деревом. На кроватях лежали новые одеяла из добротной шерсти.

— Я пришлю кого-нибудь с водой, — сказал молодой человек. — Его светлость строго отбирает своих людей, и требования у него высокие. Сейчас у него трудности с подбором членов капитула. Чувствуйте себя как дома, братья.

И он удалился легкой пружинящей походкой, а путники смогли раскинуться на кроватях после целого дня, проведенного в седле.

— Вода? — спросил Марк, размышляя над этим обычаем, судя по всему, немаловажным. — Здесь, в Уэльсе, это что-то вроде подношения хлеба-соли?

— Нет, парень. Народ, который в основном ходит пешком, знает, что такое уставшие от дороги ноги, шагавшие по пыли. Нам принесут воды, чтобы омыть ноги. Это деликатный способ спросить: собираетесь ли вы переночевать? Если мы откажемся от омовения, значит, нанесли краткий визит вежливости. А если согласимся, то с этой минуты становимся гостями дома.

— А этот молодой лорд? Он слишком хорош для слуги и, конечно, не каноник. Он сказал, что гость. В какую же компанию мы попали, Кадфаэль?

Они оставили дверь широко открытой, чтобы наслаждаться вечерним светом и наблюдать за водоворотом во дворе. Какая-то девушка прокладывала себе путь, грациозно передвигаясь в толпе и неся перед собой таз, в который был поставлен кувшин. Девушка была высока и энергична. Густые иссиня-черные волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо, а выбившиеся завитки на висках трепал легкий ветерок. «На такую и посмотреть приятно», — подумал Кадфаэль. Войдя, девушка низко присела в реверансе. Глаза ее были скромно опущены, она налила воды в таз и расстегнула им сандалии своими изящными руками. Однако видно было, что это не служанка, а чинная хозяйка, занимающая в доме столь высокое положение, что могла услужить гостям, не роняя своего достоинства. От прикосновения девичьих рук к тонким лодыжкам и хрупким, похожим на девичьи ступням Марк густо покраснел, и, словно почувствовав это, девушка подняла глаза.

Хотя это был мгновенный взгляд, сказал он об очень многом. На ее лице, до сих пор бесстрастном и суровом, мгновенно отразилась целая гамма чувств. Смущение Марка позабавило девушку, и она решала, не рассмеяться ли ей, но потом сжалилась и посочувствовала ему, такому юному и невинному, и лицо ее стало опять серьезным.

Глаза у девушки были такие темные, что казались черными в тени. Ей, по-видимому, едва исполнилось восемнадцать. Но из-за высокого роста и уверенной осанки она казалась старше своих лет. Через плечо у нее были перекинуты льняные полотенца, она попыталась вытереть Марку ноги, чтобы слегка поддразнить его. Однако тот воспротивился. Важность миссии придала властности этому маленькому человечку: он твердо взял девушку за руку и поднял с колен. Она послушно встала, и только глаза, весело блеснувшие, выдали ее. «Да, — подумал Кадфаэль, которому уже ничего подобного не грозило, — должно быть, молодым монахам нелегко с ней приходится. Да уж если на то пошло, и пожилым в каком-то смысле тоже».

— Нет, — решительно отрезал Марк, — так не годится. Мы пришли в этот мир служить, а не принимать услуги. Судя по всему, у вас тут и без нас хватает гостей, многие из которых нуждаются в пригляде.

Неожиданно при этих словах девушка открыто рассмеялась — не над Марком, а над мыслями, вызванными его словами. До сих пор она не произнесла ни слова, если не считать приветствия, которое пробормотала на пороге. Теперь она заговорила по-валлийски, и речь ее журчала весело, мелодично и красиво, как стихи.

— Более чем достаточно для лорда Жильбера, даже больше, чем он ожидал. Это правда, то, что говорит Хайвел, — будто вас прислали с поздравлениями и подарками английские епископы? Тогда сегодня вечером вы будете самыми желанными гостями здесь, в Лланелви. Нашему новому епископу очень нужна поддержка. Не лишне напомнить, что у него за спиной стоит архиепископ, — именно сейчас, когда его осаждают принцы. Он вас прекрасно примет. Вас, несомненно, посадят сегодня вечером за стол на возвышении, на места для почетных гостей.

— Принцы! — повторил Кадфаэль. — А Хайвел? Это Хайвел заговорил с нами, когда мы въехали во двор? Хайвел аб Овейн?

— А разве вы его не узнали? — удивленно спросила девушка.

— Дитя мое, я никогда не видел принца прежде. Но мы наслышаны о его делах.

Значит, это тот самый молодой человек, которого послал отец расправиться с Кадваладром! Он переправился вместе с армией через Аэрон, выкурил Кадваладра из Северного Середиджиона, поджег замок принца в Лланбадарне, причем сделал все это так мастерски и с таким самообладанием и даже не растрепал локоны. А с виду он довольно молод, и кажется, будто ему еще рановато носить оружие!

— Мне почудилось в нем что-то знакомое! С Овейном я встречался — три года тому назад у нас было дело, связанное с обменом военнопленными. Значит, он прислал сюда сына с тем, чтобы тот представил ему отчет, как епископ Жильбер справляется со своими обязанностями, не так ли? — предположил Кадфаэль. Видимо, Хайвелу доверяли и в мирских, и в церковных делах, и он одинаково хорошо справлялся и с тем, и с другим.

— Дело обстоит еще лучше! — рассмеялась девушка. — Принц явился сюда собственной персоной! Разве вы не видели его палатки там, на лугу? На эти несколько дней Лланелви превратился во двор Овейна Гуинеддского. Правда, епископ Жильбер вполне мог бы обойтись без этой чести. Не то чтобы принц пытался мешать или запугивать епископа, просто он постоянно здесь, все видит и слышит. Принц — сама учтивость и тактичность! Он ожидает, что все внимание епископа будет сосредоточено на нем и его сыне, и об остальных гостях он сам возьмет на себя заботу. Но сегодня все они ужинают в зале. Вот видите, вы прибыли как раз вовремя.

Беседуя с монахами, девушка собирала полотенца и время от времени бросала внимательный взгляд на происходящее во дворе. Проследив за ее взглядом, Кадфаэль заметил крупного человека в черной рясе, который важно шествовал по траве в их сторону.

— Я принесу вам еду и эль, — сказала девушка, возвращаясь к житейским делам. Она взяла таз и кувшин и вышла прежде, чем высокий священник дошел до дверей.

Кадфаэль наблюдал, как они встретились и разошлись. Мужчина что-то сказал, и девушка молча кивнула. Кадфаэлю показалось, что у них какие-то натянутые отношения, причем мужчина чем-то смущен, а девушка холодно смиренна. Появление этого мужчины ускорило ее уход, а то, как он разговаривал с ней при встрече, а затем остановился и посмотрел вслед, свидетельствовало о его смущении перед ней и ее затаенной обиде, которую девушка старалась не показывать. Ведь она не подняла на этого человека глаза и не приостановилась, а он продолжил свой путь, но замедлил шаги, возможно, чтобы овладеть собой, перед тем как встретится с незнакомцами.