Дмитрий Лехович - Генерал Деникин

В первой декларации упоминалось Учредительное собрание, «созданное по водворении в стране правового порядка», и говорилось что «народоправство должно сменить власть черни».

Упоминание об Учредительном собрании и народоправстве вызвало настолько сильное волнение среди офицеров, что генерал Марков счел нужным доложить об этом командующему. И во втором обращении, сохранившем не только характер «непредрешенства», но и весь смысл первой декларации, эти два термина были элиминированы. Зато с предельной ясностью говорилось о недопустимости каких-либо сношений с немцами.

Любопытно то, что и Деникин, и предшественник его Корнилов твердо верили в возможность свободного выявления воли русской» народа. Ни опыт последнего года, ни отсутствие в России демократической традиции не поколебали в них этой веры.

В личной жизни Антона Ивановича великой радостью было известие, что жена его, Ксения Васильевна, здорова и благополучна.

Весь период Первого похода прожила она в Ростове. После освобождения Новочеркасска от большевиков сразу перебралась туда и наняла скромную меблированную комнату. И тут случилось забавное происшествие. Несколько офицеров из отряда полковника Дроздовского поместились в доме, куда только что переехала Ксения Васильевна. Офицерам было тесно, и они решили выселить молодую девицу. Явился к ней какой-то поручик, постучал в дверь и сообщил, что, проделав длинный поход и готовясь к новому походу под начальством генерала Деникина, он и его компаньоны желают хорошенько отдохнуть и хотят занять ее комнату. В весьма недвусмысленной форме он предложил Ксении Васильевне поскорее убираться.

Она запротестовала:

– Как же это вы хотите выгонять из дома жену вашего командующего?

– Как так? - полюбопытствовал офицер.

– Да очень просто, потому что я жена генерала Деникина. Последовал взрыв веселого смеха.

– Ну, барышня, если вы жена генерала Деникина, то я в таком случае - персидский шах! Пошутили, и довольно. А теперь поторапливайтесь, мы устали, не заставляйте нас ждать!

И молодой особе, жившей под фамилией Ксения Чиж, не без труда удалось, наконец, доказать, к большому смущению офицеров, что она действительно жена командующего Добровольческой армией.

За время жизни Ксении Васильевны в Ростове был с ней и другой курьезный случай.

Студент местного университета, племянник армянской семьи, в чьем доме она остановилась, обратил внимание на скромную и привлекательную девицу Чиж, «беженку из Польши». Он представился ей и, узнав, что в городе у нее нет знакомых, решил ее развлекать.

Он начал захаживать к ней, и кончилось тем, что попросил Ксению Васильевну стать его женой. Отказ его не смутил, пылкий армянин продолжал настаивать на своем. Но с переездом Ксении Васильевны из Ростова в Новочеркасск роман неожиданно для молодого человека оборвался. Когда же он узнал, что девица, которая так ему понравилась, оказалась женой генерала Деникина, он перетрусил не на шутку. Боясь, что муж, суровый генерал, до него доберется, он бежал из Ростова, долго скрывался в окрестностях и вернулся только тогда, когда его встревоженная семья, снесясь с Ксенией Васильевной, смогла его заверить, что командующий Добровольческой армией и не помышляет о страшной мести. И в самом деле, эта история даже развеселила Антона Ивановича, и он подтрунивал над своей жеиой и над ее «похождениями». Но в свои домашние дела он, как правило, не посвящал посторонних и на эту тему никогда ни с кем, кроме жены, не говорил.

То, что происходило на Дону, - и радовало Деникина, и в то же время настораживало.

Немецкие войска, перейдя через донскую границу, заняли западную часть области до железной дороги Воронеж - Ростов, оккупировали Таганрог и Ростов. Новочеркасска немцы не тронули. И там из представителей восставших станиц был образован Круг спасения Дона. Он собрался 28 апреля (когда большая часть области была еще в руках большевиков) и 3 мая избрал Донским атаманом генерала Петра Николаевича Краснова.

Антон Иванович знал Краснова с февраля 1904 года, но знакомство было поверхностным. Впервые он встретил его в поезде Сибирского экспресса, когда оба ехали к театру военных действий против Японии. Капитан Деникин направлялся на Дальний Восток воевать, а подъесаул Краснов ехал туда в качестве военного корреспондента «Русского инвалида», официальной газеты военного министерства. Деникин читал потом газетные статьи Краснова и находил их талантливыми. Но, будучи сам автором заметок на военные темы и хорошо зная военный быт, он замечал в статьях Краснова коробивший его элемент «поэтического вымысла в ущерб правде». Ту же склонность разукрашивать факты заметил он и в беседах с Красновым во время их длинного совместного путешествия. В годы первой мировой войны Деникин и Краснов встречались два или три раза, когда генерал Деникин уже занимал видные командные посты в армии. Затем, во время быховского заключения, Антон Иванович из газет узнал, что Краснов, назначенный после генерала Крымова командиром 3-го конного корпуса, был направлен Керенским против большевиков, только что захвативших власть в Петрограде. Он слышал, что Краснов был арестован, но ему удалось бежать на Дон.

После избрания Краснова Донским атаманом Деникин решил внимательнее присмотреться к его деятельности. Она смущала Антона Ивановича чрезмерным стремлением к сотрудничеству с немцами. Тем не менее, Деникин не мог не признать за новым атаманом большой энергии и таланта администратора. Он с одобрением смотрел на то, как Краснов, не теряя времени, принялся за формирование вооруженных сил.

Человек властный, способный, Краснов, которому тогда исполнилось 49 лет, быстро прибрал к рукам все административные функции местной власти. До созыва Большого круга (парламента) в середине августа он являлся единоличным правителем постепенно освобождавшейся от большевиков Донской области. Все законы, введенные как Временным правительством, так и Советом Народных Комиссаров, были отменены. Впредь до издания новых законов Донская область управлялась на основании законов дореволюционной России. «Отметалось все, - говорил Краснов, - что громко именовалось «завоеваниями революции» и «ее углублением». Однако, несмотря на возврат к старым порядкам и на монархические убеждения Краснова, он определенно проводил идею полной автономии Дона. Для него Дон становился самостоятельным государственным организмом со своей армией, с иностранной политикой, таможней, со своими денежными знаками, флагом и народным гимном.

Это не нравилось Деникину, девизом которого была «единая, неделимая Россия».

А так как дальнейшая судьба Донской области, по мнению атамана, всецело зависела от немцев, то генерал Краснов, убежденный в конечной их победе над союзниками, безоговорочно принял германскую ориентацию.