Кристиан Жак - Убитая пирамида

Сути прижал лук к груди.

Колесница помчалась вдоль Царских стен [39], грозной цепи крепостей, построенных владыками Среднего царства и постоянно укреплявшихся их преемниками. Эта поистине грандиозная стена, отдельные цитадели которой связывались между собой с помощью костров, была способна предотвратить любые попытки вторжения со стороны бедуинов и азиатов. В Царских стенах, протянувшихся от побережья Средиземного моря до самого Гелиополя, размещались и постоянные гарнизоны, и войска, охранявшие границы, и таможенные службы. Никто не мог ни войти в Египет, ни выйти из него, не назвав здесь своего имени и цели путешествия; торговцы уточняли, какой именно товар они везут, и платили пошлину. Стража отказывала во въезде в страну нежеланным чужестранцам и выдавала пропуск лишь после внимательного изучения документов, должным образом засвидетельствованных столичным чиновником, занимающимся переселенцами. Ибо стела фараона гласила: «Каждый, пересекший эту границу, становится одним из моих сыновей».

Колесничий предъявил документы коменданту одной из крепостей с двускатными шестиметровыми стенами, окруженными рвом. На стенах – лучники, на башнях – часовые.

– Они даже не подумали выставить стражу, – заметил он. – Явно надеются отсидеться.

Десять вооруженных воинов окружили колесницу.

– Вылезайте! – скомандовал начальник поста.

– Вы что, шутите?

– У вас документы не в порядке.

Колесничий сжал поводья, готовый пустить лошадей в галоп. На него нацелились копья и стрелы.

– Немедленно вылезайте!

Колесничий повернулся к Сути.

– Что ты об этом думаешь, малыш?

– У нас впереди битвы получше.

Они сошли на землю.

– Не хватает печати первого форта Царских стен, – объяснил начальник поста. – Разворачивайтесь!

– Мы опаздываем.

– Устав есть устав.

– А мы можем где-нибудь поговорить?

– У меня в конторе, только ни на что не надейтесь.

Разговор был недолгим. Колесничий выбежал из административного помещения, схватил поводья и пустил колесницу во весь опор по дороге, ведущей в Азию.

Колеса скрипели, поднимая облака пыли.

– К чему такая спешка? Ведь теперь документы в порядке.

– Более или менее. Я ударил сильно, но этот идиот может очухаться раньше, чем предусмотрено. У таких упрямцев голова обычно крепкая. Я сам привел документы в порядок. В армии, малыш, надо быть готовым к экспромтам.

Первые дни пути прошли мирно. Долгие переезды, забота о лошадях, проверка снаряжения, ночи под открытым небом, пополнение запасов провизии в селениях, где колесничий связывался с армейскими гонцами или представителями секретных служб, призванных удостовериться, что ничто не мешает продвижению основных сил.

Ветер поменял направление и начал пробирать насквозь.

– Весной в Азии часто бывает холодно, надень плащ.

– Кажется, вы взволнованы.

– Опасность приближается. Я ее чую, как собака. Как у нас с едой?

– Лепешки, мясные шарики, лук и вода на три дня.

– Должно хватить.

Колесница въехала в обезлюдевшее селение; на главной площади – ни души. У Сути подвело желудок.

– Не паникуй, малыш. Может, они все на поле.

Колесница медленно продвигалась вперед. Колесничий схватил копье и зорко смотрел по сторонам. Он остановился у казенной постройки, где жил египетский комендант со своим переводчиком. Пусто.

– Армейское начальство рапорта не получит. Узнает лишь, что произошло нечто серьезное. Типичный мятеж.

– Останемся здесь?

– Я предпочитаю двигаться вперед. А ты?

– Я не уверен…

– В чем дело, малыш?

– Где сейчас полководец Ашер?

– Кто тебе о нем рассказал?

– Его имя в Мемфисе известно всем. Я хотел бы служить под его началом.

– А тебе и впрямь везет. К нему-то мы и должны присоединиться.

– Это он опустошил селение?

– Конечно же, нет.

– А кто?

– Бедуины [40]. Самые подлые, самые упрямые и самые хитрые существа на свете. Набеги, грабежи, захват пленников – вот их стратегия. Если нам не удастся их истребить, они заполонят всю Азию, полуостров между Египтом и Красным морем и прилегающие провинции. Они готовы присоединиться к любому захватчику, они презирают женщин так же сильно, как любим их мы, они плюют на богов и красоту. Я ничего не боюсь, но эти дикари, с их обкромсанными бородами, намотанными на голову тряпками и длинными одеждами, внушают мне страх. Запомни, малыш, они трусы. Они нападают сзади.

– Они что, перебили здесь всех жителей?

– Вероятно.

– Выходит, полководец Ашер отрезан от основного войска?

– Возможно.

Длинные черные волосы Сути развевались по ветру. Несмотря на широкие плечи и мощный торс, молодой человек чувствовал себя слабым и уязвимым.

– Между Ашером и нами – бедуины. Сколько их?

– Десять, сто, тысяча…

– Десять – терпимо. Сто – многовато.

– Тысяча, малыш, в самый раз для истинного героя. Ты ведь меня не бросишь?

Колесничий снова погнал лошадей. Они неслись галопом до начала оврага с отвесными склонами. Густые заросли кустарника, облепившего скалы, оставляли здесь узкий проход.

Кони заржали и встали на дыбы; колесничий принялся их успокаивать.

– Они чуют ловушку.

– Я тоже, малыш. Бедуины притаились в кустах. Они попытаются перебить ноги лошадям топорами, а когда мы упадем, нам перережут глотку и отрежут яйца.

– По-моему, слишком высокая плата за героизм.

– Благодаря тебе мы почти ничем не рискуем. По стреле в каждый куст, и – во весь опор! Прорвемся.

– Вы так уверены в себе?

– А ты сомневался? Думать – вредно.

Колесничий натянул поводья. Лошади нехотя поскакали через овраг. Сути даже не успел испугаться. Он пускал стрелу за стрелой. Первые две пропали в кустах, где никого не было, третья угодила в глаз бедуину, с воем выскочившему из укрытия.

– Продолжай, малыш!

У Сути волосы на голове встали дыбом, кровь застыла в жилах; он стрелял в каждый куст, поворачиваясь то вправо, то влево с такой скоростью, какой сам от себя не ожидал. Бедуины падали, пораженные кто в живот, кто в грудь, кто в голову.

Камни и колючие заросли преграждали выход из оврага.

– Держись, малыш, будем прыгать!

Сути перестал стрелять и вцепился в борт колесницы. Двое врагов, которых он не успел сразить, метнули в египтян топоры.

На полном ходу обе лошади перепрыгнули через преграду в самом низком месте. Шипы разодрали им ноги, спицы правого колеса поломались о камень, другой камень повредил правый бок колесницы. Мгновение – и экипаж зашатался; но кони последним рывком перетащили его через препятствие.

Несколько сот метров колесница пронеслась, не сбавляя ходу. Оглушенный Сути мотался из стороны в сторону, прижимая к себе лук и с трудом сохраняя равновесие. У подножия холма измученные, покрытые потом и пеной кони неожиданно встали.