Джон Карр - Скандал в Хай-Чимниз

– Ну и скажи, если так уж хочется. Только предупреждаю, что с Трессом так разговаривать опасно.

– Ты думаешь?

– Знаю. И советую тебе держаться с ним поосторожнее.

– Тресс и Джорджетта! Она тогда отправилась на станцию... хотел бы я знать – поехала ли она в Лондон, встретилась ли с Трессом и, если да, то где.

– Черт возьми, уж не думаешь ли ты, что это она убила отца?

– У нее не было такой возможности, Виктор. Но почему она уехала и куда? Судя по тому, что сказала Пенелопа Бербидж...

Клайв нахмурился, в его памяти вновь всплыл вчерашний неприятный разговор в душном салоне с пурпурно-красными шторами.

– Я уже рассказывал тебе, – проговорил он, – что мы пригласили дочь Бербиджа. Я начал как можно осторожнее расспрашивать ее, но у Кейт и Селии не хватило терпения: они сразу же выскочили с наводящими вопросами. "Мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?", а потом прямо: "Это была женщина?" Пока жив, не забуду ответа Пенелопы. Она взглянула на Селию и сказала: "Нет, я уверена, что это был мужчина. У него была борода".

– Борода? – воскликнул Виктор.

– Совершенно верно.

– И ты думаешь, что она солгала?

– Уверен, Виктор.

Кеб почти остановился из-за затора на мостовой. Какой-то уличный мальчишка лет десяти состроил гримасу, передразнивая выражение лица Клайва, и высунул язык.

– Пенелопа видела тогда на лестнице женщину, – продолжал Клайв. – Об этом она и хотела нам рассказать, но потом, бог знает почему, выдумала эту бороду. Я просто не могу поверить, что одинаково одеты могли быть два человека: один – вечером в понедельник, а второй, убийца твоего отца, – во вторник. Тебе это кажется правдоподобным?

– Нет. Ни в коем случае.

– До тех пор, пока Пенелопа не выступила со своим заявлением, я не верил в то, что убийцей могла быть женщина. Сейчас, однако, я и сам не знаю, что думать. Слишком уж много женщин замешаны в этой истории.

– Да... – задумчиво протянул Виктор. – Тут немудрено и запутаться.

– Разумеется, после слов Пенелопы началась полная неразбериха. Я решил убраться оттуда, прежде чем появится полиция.

– То есть, еще вчера вечером? – приподняв брови, спросил Виктор. – Ты еще вчера вечером уехал из Хай – Чимниз? Почему?

– Неужели ты не понимаешь? Доктор решил воспрепятствовать моей встрече с Уичером. К счастью, он оказался настолько любезен, что сообщил мне об этом. Быть может, он уговорил бы полицию задержать меня там. Этим я рисковать не мог.

– Но черт возьми, Клайв, не запер бы он тебя в кабинете?!

– Нет, конечно, но есть ведь и другие способы. Повторяю, я не мог рисковать. О том, что я собираюсь делать, я рассказал только Кейт. Рединг – узловая станция, так что поезда мне долго ждать не пришлось. Сегодня в восемь утра я был уже в конторе Уичера.

– Вот как? И ты встретился с ним?

– Нет. Там никого не было и дверь была заперта. Никакого другого адреса в адресной книге нет. Я прождал два с половиной часа, а потом написал записку, в которой объяснил, что произошло, и обещал вернуться около полудня. Записку я сунул в щель под дверью. Если Уичер и до сих пор не вернулся...

– Тогда конец тебе, не так ли?

– Не то, чтобы конец, но придется срочно вернуться в Хай – Чимниз, пока полиция и впрямь не потеряла терпение.

Клайв поднял глаза и взглянул на здание "Пантеона", выглядевшее и теперь, когда в нем разместилась картинная галерея, так же запущенно, как и в прежние времена, когда там был концертный зал. Затем он громко крикнул:

– Кучер!

Голова кучера появилась в окошке.

– Кучер! Остановите здесь! Мы выходим. Отворив дверцу кеба, Клайв выпрыгнул на тротуар.

За ним последовал и Виктор.

Восточный ветер разогнал туман. Две модно одетые дамы прошли мимо театра "Принцесса", ветер раздувал их кринолины, словно паруса. Из ряда угрюмых зданий театр выделялся только королевским гербом, украшавшим фасад. Афиша рядом со входом извещала, что в театре идет новая драма Чарльза Рида "Исправиться никогда не поздно", в программе также водевиль "Мирный очаг". Представление начинается без четверти восемь и заканчивается в одиннадцать.

Клайв расплатился с кучером. На театр он и не взглянул бы, если бы его внимание не привлекла направлявшаяся к его входу женщина.

Это была Джорджетта Деймон.

Клайва она не заметила, хотя и бросила быстрый взгляд по сторонам, прежде чем войти в здание. В короткой норковой шубке и синем шелковом платье она выглядела настоящей красавицей. В руках у нее был большой пакет, завернутый в оберточную бумагу.

Виктор, который, отвернувшись от ветра, старался закурить сигару, не заметил Джорджетту. Клайв толкнул товарища в бок.

– Подожди меня здесь. Я зайду в театр.

– Старина, в эту пору не бывает представлений!

– Не говори глупостей, Виктор! Оставайся здесь и жди меня!

В холле театра стояли тишина и полумрак. Клайв вошел почти вслед за Джорджеттой и слышал, как она быстро направилась в зрительный зал. Потом она мелькнула в проходе между ложами. Шаги Клайва, последовавшего за нею, звучали достаточно громко, но Джорджетта была настолько погружена в свои мысли, что ни на что не обращала внимания.

Зрительный зал, пропитанный запахом светильного газа и апельсиновых корок, выглядел пустым. Горелка тускло освещала декорации к сцене в тюрьме из спектакля "Исправиться никогда не поздно", сцене, которая своей безжалостной правдивостью, – особенно в изображении наказания "беличьим колесом" – вызывала немало протестующих возгласов у публики.

Джорджетта остановилась в темноте. Ее голос прозвучал негромко, но ясно и решительно:

– Мистер Вайнинг!

Клайв тоже остановился. Он знал, что Вайнинг уже много лет был владельцем этого театра, театра, в котором до 1859 года выступал в трагедиях Шекспира Чарльз Кин.

– Мистер Вайнинг! – вновь раздался голос Джорджетты.

– Я здесь, мисс Либбард, – ответил мужской голос.

– Меня зовут миссис Деймон. Я предпочла бы, чтобы вы пользовались этим именем.

– Как вам угодно, миссис Деймон. Хотя вы могли бы...

– Могла бы еще снова вернуться на сцену? – вкрадчивым голосом спросила Джорджетта. – Нет, мистер Вайнинг, что нет, то нет! Никогда, никогда больше!

– Ну, как хотите.

– Я принесла костюм, – сказала Джорджетта. Зашелестела оберточная бумага. – И напоминаю о вашем обещании.

– Где вы его нашли?

– Там, где он и должен был быть. Среди вещей одной девушки, в спальне Хай – Чимниз.

Клайв, едва удержавшись от восклицания, схватился рукой за обитые красным плюшем перила ложи. В декорациях, изображавших тюрьму, господствовали темные цвета: черный, коричневый, серый. Вайнинг с резким, нетерпеливым жестом проговорил:

– Я почти ничего не знаю о вашей теперешней жизни, миссис Деймон. Что вы от меня хотите?