Джон Рид - Десять дней, которые потрясли весь мир

После приветствия председателя ЦИК Свердлова огромная крестьянская толпа устремилась на улицу с криками: «Конец гражданской войне! Да здравствует объединённая демократия!».

Ночь уже наступила, и на обледенелом снегу отражались бледные блики луны и звёзд. На набережной выстроился в полном походном порядке Павловский полк. Его оркестр играл «Марсельезу». Под громкие приветственные крики солдат крестьяне выстроились в колонну и развернули огромное красное знамя Исполнительного комитета всероссийских Советов крестьянских депутатов, на котором было заново вышито золотом: «Да здравствует союз революционных трудящихся масс!». Затем следовали другие знамёна, знамёна районных Советов. На знамени Путиловского завода было написано: «Мы преклоняемся перед этим знаменем, чтобы создать братство всех народов!».

Откуда-то появились факелы, осветившие ночь тёмно-багровым светом. Тысячекратно отражаясь на гранях льда, дымились они над толпой, с пением двигавшейся по набережной Фонтанки под взглядами многочисленных и молчаливых изумлённых зрителей.

«Да здравствует революционная армия! Да здравствует Красная Гвардия! Да здравствует крестьянство!»

Так шла через весь город эта огромная процессия. К ней беспрестанно примыкали, над ней развёртывались всё новые красные знамёна, шитые золотом. Двое согбенных трудом старых крестьян шли рука об руку, и на их лицах сияла детская радость.

«Ну, - сказал один из них, - теперь посмотрим, как у нас отымут землю!…»

Около Смольного по обеим сторонам улицы выстроились восторженные красногвардейцы.

«Я совсем не устал, - сказал своему спутнику второй старик-крестьянин. - Я всю дорогу летел, как на крыльях…».

На ступенях Смольного столпилось около ста рабочих и крестьянских депутатов со знамёнами, черневшими на фоне яркого света, бившего из дома. Как волна в бурю, бросились они вниз по лестнице, обнимая крестьян и целуя их. И вся процессия хлынула в двери и с громким шумом стала подыматься по лестнице…

В огромном белом зале заседаний её ждал весь ЦИК, весь Петроградский Совет и тысячи зрителей. Обстановка была торжественная: все сознавали величие переживаемого исторического момента.

Зиновьев огласил соглашение с Крестьянским съездом. Его сообщение было встречено громом восторга, который превратился в настоящую бурю, когда в коридоре зазвучала музыка и в зал вошли передние ряды шествия. Президиум встал, дал место крестьянскому президиуму и встретил его объятиями. За возвышением, на белой стене, над пустой рамой, из которой был вырезан царский портрет, красовалось два знамени…

И вот открылось торжественное заседание. После нескольких приветственных слов, произнесённых Свердловым, на трибуну взошла худая, бледная женщина в очках, с гладко причёсанными волосами, похожая на учительницу из Новой Англии, - самая популярная и влиятельная женщина в Россия, Мария Спиридонова.

«…Перед русскими рабочими открываются ещё невиданные в истории горизонты… До сих пор все рабочие движения неизменно кончались разгромом. Но теперешнее движение интернационально, и потому непобедимо! Нет в мире той силы, которая могла бы погасить огонь революции! Старый мир гибнет. Нарождается новый мир…»

Потом выступил полный огня Троцкий: «Добро пожаловать, товарищи крестьяне! Вы приходите сюда не как гости, а как хозяева этого дома, в котором бьётся сердце русской революции! В этом зале ныне сконцентрирована воля миллионов рабочих… Отныне русская земля знает только одного хозяина - союз рабочих, солдат и крестьян…»

Он с едким сарказмом заговорил о дипломатах союзных стран (Антанты), всё ещё пренебрегавших русским предложением перемирия, уже принятым центральными державами.

В этой войне родится новое человечество… «Здесь, в этом зале, мы клянёмся перед трудящимися всех стран оставаться на своём революционном посту. Если мы будем разбиты, то мы умрём, защищая своё знамя…»

За ним последовал Крыленко, рассказавший о положении на фронте, где Духонин готовил сопротивление Совету Народных Комиссаров. «Пусть Духонин и иже с ним хорошенько поймут, что мы не станем миндальничать с теми, кто загораживает нам дорогу к миру!»

Дыбенко приветствовал собрание от имени флота, а член Викжеля Крушинский сказал:

«С этого момента, с момента, когда осуществился союз всех истинных социалистов, - вся армия железнодорожников всецело отдаётся в распоряжение революционной демократии!».

Потом выступали еле удерживавший слёзы Луначарский и Прошьян от левых эсеров и, наконец, Сахарашвили, который заявил от объединённых социал-демократов интернационалистов, состоящих из групп Мартова и Горького:

«Мы ушли из ЦИК'а в виде протеста против непримиримой политики большевиков и с целью заставить их сделать уступки для осуществления союза всей революционной демократии. Теперь, когда этот союз осуществлён, мы считаем своим священным долгом снова занять места в ЦИК'е… Мы заявляем, что все ушедшие из ЦИК'а теперь должны вернуться!…»

Сташков, почтенный старик-крестьянин из президиума Крестьянского съезда, взошёл на трибуну и поклонился собранию на все четыре стороны. «Поздравляю вас, товарищи, с крещением новой русской жизни и свободы!»

Потом выступали Бронский - от имени польской социал-демократии, Скрыпник - от фабрично-заводских комитетов, Трифонов - от русских солдат, сражавшихся в Салониках, и другие ораторы, изливавшие сердца с радостным красноречием людей, видящих исполнение самых заветных своих надежд.

Стояла поздняя ночь, когда была предложена и единогласно принята следующая резолюция:

«Всероссийский ЦИК Советов Кр., Раб. и Сол. Депутатов совместно с чрезвычайным Всероссийским крестьянским съездом и исп. Советов подтверждает законы о мире и земле, принятые II Всероссийским Съездом Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, а равно закон о рабочем контроле, принятый Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом Советов.

Соединённое заседание ЦИК и Всероссийского крестьянского Съезда, выражая твёрдую уверенность, что союз рабочих, солдат и крестьян - этот братский союз всех трудящихся и эксплуатируемых, укрепив завоёванную ими государственную власть, примет со своей стороны все революционные меры к ускорению перехода власти в руки трудящихся масс других более передовых стран и обеспечит, таким образом, прочную победу делу справедливого мира и делу социализма…»

Оборонцы— так называли себя все умеренно-социалистические партии и так называли их все прочие: дело в том, что эти партии и группы стояли на точке зрения продолжения войны под руководством союзников, считая её войною национальной обороны.