Далия Трускиновская - Кот и крысы

Клаварош шел справа от него, Левушка - слева.

Оказавшись в сенях, Архаров уверенно двинулся направо - по Сашиным воспоминаниям, там была лестница, ведущая в анфиладу залов, где велась игра. Никто из дворни и слова сказать не успел, как он уже был на лестнице. Все таращились на дорогой кафтан - а нет чтоб взглянуть чуть повыше, на знакомое всей Москве тяжелое лицо обер-полицмейстера. На это Архаровым и делался главный расчет.

Однако кто-то из лакеев сумел дать знать хозяевам о новом госте. Оставались две ступеньки, когда навстречу вышел нарядный полный кавалер, округло разведя руки и тонко улыбаясь. Его пухлый подбородок, и красивого разреза черные глаза, и выражение приятной удивленности на лице - все это произвело бы на Левушку и даже на Клавароша наилучшее впечатление, кабы встретить кавалера не в шулерском притоне. Архаров же страсть как не любил внушающих бесконечное доверие лиц - тут-то и был простор его подозрительности.

Кавалер заговорил по-французски, и Архаров, понимая с пятого на десятое, терпеливо ждал завершения приветственной речи.

Отвечал он по-русски.

– Вся Москва к вам, сударь, ездит деньги просаживать, - сказал он, - вот и мне пришло на ум поразвлечься. Давненько я не понтировал. Давай-ка, мусью, веди нас туда, где в ломбер балуются, а потом - где банк мечут.

Физиономия француза сделалась совсем озадаченной. Но Клаварош тут же перевел архаровскую просьбу на французский язык.

Кавалер вдруг стал раскланиваться и выпалил нечто стремительное.

– Говорит - твоей милости покорный слуга шевалье де Ларжильер, - перевел Левушка. - Так что теперь ты представиться должен.

– Ни хрена. Скажи ему - мне сенатор Захаров сильно этот притон рекомендовал, особливо блядей. Именно так и переведи.

Левушка разразился французской речью, которую приправил от себя выразительным жестом - поцеловал кончики пальцев. Архаров меж тем невозмутимо двинулся вперед с повадкой вельможи, которому никто не указ, и вошел в анфиладу.

Роскошь не слишком поразила его - в Петербурге ему доводилось бывать и в более пышных гостиных. Он тут же высмотрел столики, где велась игра, между которым стояли большие горшки с цветущими померанцевыми деревьями и миртами. Архаров шел довольно быстро, не обращая внимания на дам, которых тут было пять, не то шесть, поглядывая на игроков и отмечая знакомые лица - их оказалось два, но к концу анфилады объявилось и третье.

– Валерьян Федорович! - воскликнул он. - Вот где не чаял вас, батюшка, увидеть!

Левушка, увидев за карточным столом довольно известного в Москве чиновника, нередко присылавшего запросы на Лубянку, ахнул. Клаварош вполголоса одернул его.

Валерьян Федорович, выронив карты, вскочил.

– А не представите ли меня всей компании? - продолжал, балуясь, Архаров. - Давненько я не брал в руки карт. Приехал с намерением побаловаться в банчок. Сказывали, тут банкомет невиданной ловкости завелся - ты, что ли, мусью?

Это относилось к худощавому смуглому господину, полностью соответствующему Сашиному описанию - как есть обезьяна. Только обряженная в жонкилевый кафтан, расшитый золотом, и блистающая прекрасными кружевами, совершенно закрывающими кисти поросших черным волосом рук…

Господин сей стоял возле карточного столика, за которым расселась компания игроков, и чувствовал себя в зале весьма вольготно.

Клаварош перевел вопрос, но ответ получил отнюдь не от обезьяны - жонкилевый господинчик лишь заулыбался да взмахнул манжетами, но красноречиво - как если бы изъявил полное согласие.

– Господин маркиз будет рад метать для столь знатной особы, - хмуро перевел сие красноречие на человеческий язык Валерьян Федорович.

– Маркиз? Отродясь с маркизом не игрывал, - заметил Архаров. - А вы, господа мои, давно ли в Москве? Что приезжие - за версту видно. Из Оренбурга или из Читы?

Это было поведение, которое Клаварош называл коротким словом «блеф».

Клаварош и Левушка быстро оглядели помещение - дверь была одна, для прислуги, и Клаварош встал возле нее, а Левушка - за спиной у Архарова.

– Я-то, сударь мой, из Казани, а с кем имеем честь? - спросил крупный, архаровской комплекции мужчина с широкими черными бровями, на вид лет пятидесяти, одетый богато и с перстнями на руках.

Безмолвный маркиз меж тем подхватил со стола три выложеннын напоказ дорогие табакерки и стал их подбрасывать с видом полнейшей беззаботности.

– Ну, что ж ты, Валерьян Федорович? Или мне самому себя рекомендовать?

– Рекомендую, - сказал, явно облившись холодным потом, чиновник. - Господин Архаров, московский обер-полицмейстер.

– Как обер-полицмейстер?! - воскликнул четвертый в компании игрок и вскочил.

Через анфиладу к Архарову уже спешил кавалер де Ларжильер. Он видел, что творится неладное - гость, ворвавшись, внес необъяснимое смятение. И он задавал на ходу какие-то гневные французские вопросы бежавшему рядом лакею и девке в серебристо-белом платье с огненными бантами.

– Ун пти атрапе, - с ужасающим прононсом сказал ему Архаров, что означало: маленькая ловушка.

Клаварош скользнул к похожему на обезьяну маркизу, схватил его за шиворот и буквально вытряхнул из дорогого, сверкающего золотом кафтана. Табакерки с треском поскакали по полу, одна, фарфоровая, разбилась. Затем Клаварош ударил кафтаном о спинку кресла - и на пол полетели спрятанные в обшлагах и за пазухой карты.

– Да тут обелберивают! - словно бы удивившись, воскликнул Архаров, после чего сдернул со стенки канделябр, вышиб им ближайшее окно и закричал нарочно искаженным, как делал это на полковом плацу ради большей зычности, голосом:

– Архаровцы! Ко мне! Московская полиция! Все арестованы!

Тут же Левушка, выхватив пистолет, выстрелил в потолок.

Дорогой кафтан и свита сыграли свою роль. Архарову, Левушке и Клаварошу удалось нахально занять такое стратегически важное место, где они могли, не пуская перепуганных игроков во внутренние помещения особняка, гнать их, как гусей, к лестнице и прямо в сени.

Оставалось лишь продержаться несколько минут - пока в открытые Ваней Носатым и Тимофеем ворота не вбегут архаровцы и не распространятся по всему дому.

Разумеется, кто-то кинулся к дверям, которые охранял Клаварош, и тут же напоролся на выставленный шпажный клинок. Но Клаварош держал оборону против тех, кто наступал спереди, и совершенно не подумал о враге, способном напасть сзади. Дверь толкнула его спину, он сумел, качнувшись вперед, удержаться на ногах, - и тут же Левушка, охранявший с обнаженной шпагой Архарова, закричал «берегись!», бросаясь вперед.

Он успел в своем коронном выпаде ударом вверх отбить клинок, едва не доставший Клавароша. И тогда только взглянул в лицо противнику.