Далия Трускиновская - Блудное художество

Но наверху оказалось истинное столпотворение. Там было не до поединка - Архаров сразу определил, что несколько минут назад началась свалка-сцеплялка: уже лежали первые сбитые с ног, и у кого получалось - тот откатывался в сторонку, не рискуя даже встать на карачки - ибо тогда он терял статус лежачего, и его уже можно было вдругорядь бить.

Тело помнило все!

Свалке-сцеплялке, где все против всех, соответствовала особая стойка - не зажатая левобокая стойка стеношника, которой не брезговали и мастера охотницкого боя, а вольная - руки в стороны, плечи чуть приподняты, ноги присогнуты, и Боже упаси замереть без движения.

Архаров весело врезался в толчею вскрикивающих бойцов, лишь подивившись, откуда их вдруг столько набралось. Похоже, где-то поблизости был точно такой же грязный и дешевый кабак, откуда тоже поперли обалдевшие от задора мужики.

Опытным взглядом он определил, где происходят самые любопытные события.

Кто-то бился весьма успешно, один против многих - только рев стоял. Боец этот выбрал себе место под окошком, откуда падал свет, и каждый его удар был удачен - кто отлетал сажени на две и, получив вдобавок по шее от иного человека, которому наступил на ногу, уходил, подвывая и держась за челюсть; кто тут же падал, раскинув руки; кто рушился на колени, сбившись в клубок.

Архаров проложил себе дорогу к этому поединщику, бывшему, невзирая на прохладный вечер, в одной лишь рубахе, и уж встал было перед ним, но боя не вышло.

– Архаров, ты, что ли? - спросил, почти не удивившись, Алехан Орлов.

– Я, Орлов.

Вот тут они были на равных - да и выпитая водка тоже имеет свойство всех уравнять.

– Ну… - Алехан задумался, схватываться ли с обер-полицмейстером, но и времени на размышления драка не давала, и врага он в Архарове не видел, и по-настоящему силами мериться в свалке-сцеплялке - глупое занятие.

– Ступай…

Архаров отсалютовал поднятой рукой и тут же отбил удар некого обалдуя, не понявшего, что тут кратко договорились меж собой два одинаково сильных бойца.

Алехан же сунул пальцы в рот и засвистел, желая снова привлечь к себе общее внимание.

Если бы Архарову доложили, что неподалеку от дворца, где изволит проживать государыня, пойман некто, от избытка сил и общего недовольства жизнью затеявший в кабаке драку, которая, выплеснувшись в переулок, вовлекла в себя человек сорок разнообразных бездельников, тому человеку бы не поздоровилось - в подвале бы с него шкуру спустили, домогаясь имен сообщников, коих он заведомо не знал.

Сейчас тут таких вояк было двое - граф Орлов-Чесменский и он сам, московский обер-полицмейстер. И лучше было бы убраться подальше.

Архаров поспешил в самое безопасное место - обратно в подвал, чтобы взять оставленную епанчу и треуголку.

В подвале и впрямь не оказалось ни души - хозяин с подручными куда-то спрятались, а может, бились наверху. Архаров подошел к полкам, на которых стояли бутыли темного стекла. Может, они и составляли пресловутую азбуку - про то мог знать лишь хозяин. Сняв первую попавшуюся, обер-полицмейстер взял чарку, откуда пил, может, какой-нибудь чахоточный, и наплескал туда мутноватого травника. Отпил - пойло было редкостное. Но чем хуже - тем лучше, так решил он и выпил эту чарку до дна.

Как он выбрался наверх - он еще помнил, но куда его понесло дальше, хмельного и очумелого, ведомо только Господу Богу. Вроде бы несло к Воздвиженке, где его ждали у Волконских, и Архаров придумывал какое-то совсем дурацкое извинение. Зигзаг пьяной мысли был таков, что он даже понял, для чего тащится к Волконским, - просить наконец Варенькиной руки. Тогда Архаров захохотал, пугая прохожих.

Варенька, милое дитятко, открытое и простодушное! Все, что на сердце, тут же расскажет - и будет сие весьма хорошо… и никакого опьяняющего душу молчания… Ведь мог же, мог догадаться, что дело неладно! Так надо же - его спасительная подозрительность отказалась служить как раз тогда, когда в ней была иаибольшая нужда!

Наконец он понял, что нужно где-то сесть и добавить. Лучше всего - в «Татьянке», там его знают и не нальют отравы вроде той, какую сам себе плеснул. Но идти в «Татьянку» было не с руки. Именно потому, что там его знают. Вся Москва утром будет веселиться, пересказывая, как пьяный обер-полицмейстер ночью шатался по кабакам. Надобно в иное место - и непременно добавить…

Кто-то налетел на него - да и отлетел, и рухнул в лужу.

– Кулак не сласть, а без него - не шасть, - нравоучительно сопроводил свой удар обер-полицмейстер. Вспомнил Алехана… те давние мальчишеские схватки на лугу… хорошо было…

Провожаемый жалобной матерщиной, Архаров пошел дальше - к Воздвиженке, просить Варенькиной руки, одновременно внутренне двигаясь к «Ветошной истерии», где пойла не держат.

– Ваша милость, вы, что ли?

Перед ним стоял незнакомый человек. На вид немолодой.

– Кт-то т-таков? - спросил Архаров.

– Востряк я, - бесстрашно признался незнакомец. - Подите-ка отсюда, ваша милость, негоже стоять посреди перекрестка. Темно, копытами стопчут.

– Посреди перекрестка? Прелестно… Пошли, Востряк, выпьем.

– В «Негасимку», что ли?

– Точно. В «Негасимку».

Архаров сам себе подивился - как мог забыть про сие злачное место? Сопровождаемый пожилым опытным шуром по прозванию Востряк, которого в иное время он бы уж нашел о чем спросить, Архаров побрел к Васильевскому спуску - мимо благоухающей, как всегда, Неглинки, мимо Охотного ряда, мимо поворота к «Ветошной истерии» даже. Востряк шел следом, несколько заинтригованный. Никто и никогда не видел господина Архарова в таком свинском состоянии.

Они нашли за Покровским собором и чуть ли не под ним вход, вошли, и целовальник Герасим, старый приятель, тут же принял их, усадил, первым делом пошел принести закуски - по части питья он был мужчина опытный и видел, что обер-полицмейстер готов хоть штоф выхлестать, занюхивая жестким от галуна обшлагом.

Востряк отошел к каким-то знакомцам. Он был довольно умен, чтобы не навязываться в собутыльники обер-полицмейстеру.

Но Герасим сразу не убрал стопки - и Архаров, как говорил Саша, механически допил ту, в которой еще что-то имелось. Поморщился. Запах был преотвратный, вкус… вкуса, кажись, уже не было вовсе…

Архаров мрачно смотрел на пестрое население «Негасимки». Ему было плевать - узнали, не узнали… Когда надобно напиться, не к его сиятельству князю Волконскому же идти. Надобно! Как будто у архаровцев не заведено перехватывать по чарке у трактирщиков и целовальников просто так, на арапа… и ничего, никто еще не спился с кругу…

– Герасим…

– Что, ваша милость? - подойдя, тихо спросил кабатчик и поставил на стол для дорогого гостя расстегаи с налимьей печенкой, для себя самого, кстати, купленные.