Наталья Александрова - Рыбкин зонтик

Я уронила лицо на ладони и горько зарыдала. Надо сказать, это получилось у меня само собой, почти безо всякого усилия, и выглядело очень естественно и произвело на хозяйку некоторое впечатление. Она растерянно наблюдала за мной и ждала, когда источник слез иссякнет и со мной можно будет нормально разговаривать. Я же быстро выбрала линию поведения и, запинаясь, проговорила сквозь слезы:

— Она… Лариса… увела моего мужчину… вы должны меня понять, как женщина женщину…

— Лариса? — удивленно переспросила Нина Евгеньевна. — Но ведь у нее… у нее же очень богатый… спонсор, как это сейчас называют!

— Вы уверены? — я подняла на нее полные слез глаза. — Впрочем, конечно, очень возможно, но ей, змее подколодной, всегда мало своего! Ей всегда кажется, что в чужой кастрюльке щи жирнее!

— А знаете, вы правы! — Нина Евгеньевна оживилась, глаза ее подобрели, она даже слегка придвинула свой стул ко мне поближе. — Есть такие женщины, они считают, что им все позволено! И идут напролом к своей цели! Вот взять хотя бы мой случай…

Тут я испугалась, что она снова перейдет на свои отношения с Владимиром, большой любовью всей ее жизни, надолго на них застрянет, и мы потеряем нить разговора. Поэтому я застонала, схватила сама себя за волосы и сильно дернула, отчего на глазах выступили слезы и я заорала от боли, на этот раз вполне искренне.

— Детка! — встревожилась Нина Евгеньевна. — Нельзя так с собой обращаться. Нельзя так рвать душу из-за мужчины, который вас недостоин!

— Почему вы думаете, что он меня недостоин? — я поднял залитое слезами лицо. — Андрей очень, очень хороший!

Если я хочу втереться в доверие к Нине Евгеньевне, то нужно уверить ее в своей искренности, а для этого рассказать про мои несчастья в подробностях. Но, разумеется, ни в коем случае нельзя называть имя Романа, потому что кто ее знает, эту молодящуюся даму, вдруг у нее с Ларисой самые доверительные отношения, они захаживают друг к другу на кофеек по вечерам и меняются тряпками? Тогда Нина Евгеньевна зазвала меня к себе с целью выспросить всю подноготную, узнать, чем это грозит Ларисе, и побежит ей звонить, как только выставит меня за дверь.

Разумеется, такой случай маловероятен. Маловероятно, чтобы две женщины, такие разные, дружили. Уж не знаю, как относится к своей старшей соседке Лариса, но Нина Евгеньевна, имея перед глазами молодую, красивую, хорошо обеспеченную соседку, непременно должна ее возненавидеть. На это и был мой расчет.

— Понимаете, — трагическим голосом начала я. — Андрей — это для меня все. Я не могу без него жить! И я вам больше скажу: он тоже! Я это твердо знаю, просто эта Лариса вклинилась между нами, и если бы я смогла его увидеть, раскрыть ему глаза…

— Девочка моя! — протянула Нина Евгеньевна грустно. — Еще ни один мужчина не вернулся к женщине, когда ему раскрыли глаза на его новую пассию…

— Зачем, зачем он ей? — Я сделала вид, что снова собираюсь рыдать. — Она красивая, преуспевающая женщина! А Андрей… он ведь не очень много зарабатывает… у него даже машина… «девятка»…

Я понятия не имела, есть ли у Андрея Удальцова машина, знала только, что он зарабатывает не слишком много и вообще довольно скромный. Итак, я решила представиться бывшей возлюбленной Андрея Удальцова. По крайней мере, он никак не сможет этого опровергнуть, а если все же Нина Евгеньевна решит продать меня Ларисе, то моя история обретет хоть некоторое правдоподобие.

Нина Евгеньевна между тем ловко заварила еще кофе, разлила его по чашкам и даже налила мне крошечную рюмочку коньяку, утверждая, что в моем положении это будет очень кстати, поскольку коньяк в малых дозах бодрит.

Прихлебывая кофе, я довольно внятно рассказала ей, что жили мы с Андреем вместе почти год и даже собирались пожениться. Как вдруг его словно подменили, он стал возвращаться домой поздно, на вопросы отвечал грубо и однажды дал мне понять, что вообще не хочет меня видеть в своей квартире. И только тогда до меня начало кое-что доходить.

В этом месте Нина Евгеньевна всплеснула руками:

— Деточка, ну как же можно быть такой легкомысленной! Вы ни в коем случае не должны были пускать дело на самотек, вы должны были контролировать его денно и нощно! И понять, что он увлекся другой, еще до того, как он сам это понял!

Будь на моем месте настоящая возлюбленная Андрея Удальцова, она бы не преминула спросить ехидно, отчего же сама Нина Евгеньевна, несмотря на весь учет и контроль, не смогла удержать своего престарелого Владимира, когда он увлекся первой попавшейся ресторанной шлюшкой? Но я не только не стала задавать никаких провокационных вопросов, я даже постаралась, чтобы Нина Евгеньевна не прочла ничего ехидного на моем лице. Ведь в мои планы не входило ссориться с любознательной соседкой Ларисы, напротив, мне обязательно нужно было расположить ее к себе, обрести в ее лице союзницу. Так что на все укоры и замечания я только горестно вздыхала и опускала голову все ниже.

Нина Евгеньевна наконец утомилась и спросила, что же происходило дальше, как развивались события.

Я рассказала ей, как выследила Андрея с неизвестной женщиной, запомнила номер ее машины. Потом как-то подслушала телефонный разговор, где мой неверный возлюбленный называл ее Ларочкой и Ларисеночком. А потом он исчез. То есть не просто исчез, а оставил записку, что уезжает в отпуск с любимой женщиной и надеется, что когда он вернется через две недели, то меня в его квартире уже не будет.

— Это ужасно! — высказалась Нина Евгеньевна. — Это ужасно, как он с вами поступил!

— Это более чем ужасно, потому что я так и не успела ему сказать, что беременна! — выпалила я. — Сначала я сомневалась, потом он все уходил от разговора, а потом вообще исчез! А теперь я уже не сомневаюсь. И нужно что-то решать!

— Деточка, — глубокомысленно заявила Нина Евгеньевна, — уже поверь моему опыту, ни одного мужчину не удержать ребенком! Тем более если ребенок еще не родился!

Самое интересное, что у самой Нины Евгеньевны детей, судя по всему, никогда не было и быть уже не могло. Но я усердно кивала, как китайский болванчик, потом снова расположилась поплакать.

— Слезами горю не поможешь! — снова изрекла Нина Евгеньевна.

— Но зачем он ей, зачем? — восклицала я.

— Сама понять не могу, — призналась Нина Евгеньевна, — ведь у нее есть очень богатый покровитель, просто очень богатый, он навещает ее, нечасто, правда, но все же. Не станет она менять Барановича на какого-то… — она пренебрежительно махнула рукой.

— Баранович? — я притворилась, что впервые слышу эту фамилию. — А кто это?

— Детка, вы не знаете Барановича? — изумилась Нина Евгеньевна. — Никогда не слышали эту фамилию?