Наталья Александрова - Рыбкин зонтик

Кабина, вместо того чтобы подняться вверх, мягко скользнула вниз.

Это мне очень не понравилось. Мы и так находились на первом этаже, а сейчас опустились еще ниже, в подвал…

А подвалы в моем сознании связывались с «допросами первой степени», нацистскими застенками и прочими фильмами ужасов.

Лифт остановился, дверца открылась, и охранник грубо вытолкнул меня в коридор.

Похоже, худшие мои подозрения подтверждались.

Во всяком случае, в этом коридоре вместо мягкого освещения и пушистых ковров третьего этажа я увидела серые бетонные стены и цементный пол, скудно освещенные голыми лампочками, закрепленными под потолком через каждые пять метров.

Охранник, снова подтолкнул меня, и пришлось идти вперед по этому коридору, который уходил далеко вперед, теряясь в полутьме.

Однако слишком далеко идти не пришлось. Мой провожатый остановился возле железной двери и толкнул ее.

Мы оказались в большом квадратном помещении, ярко освещенном люминесцентными лампами. Цементный пол, проходящие по стене трубы, несколько стульев и один легкий стол, на котором лежал диктофон. И еще — тяжелое металлическое кресло, привинченное к полу и оснащенное кожаными ремнями, явно предназначенными для того, чтобы туго закрепить руки и ноги сидящего в кресле человека.

Это кресло так испугало меня, что на какое-то время даже потемнело в глазах.

Я не могла смотреть ни на что другое, кресло просто притягивало мой взгляд, и поэтому в первый момент я не заметила человека. Только когда он обратился ко мне, я увидела мрачного смуглого мужчину с тяжелыми припухлыми веками, который стоял справа от входа, перекатываясь с пятки на носок.

— Как добрались? — осведомился Вахтанг, уставившись на меня мрачным немигающим взглядом.

— Что за манеры? — Я пыталась держаться независимо и самоуверенно, но голос предательски дрожал. — Неужели нельзя было пригласить меня в гости так, как это принято в цивилизованном обществе? А то хватаете женщину на улице, как настоящие бандиты…

— Не видела ты настоящих бандитов, — с кривой усмешкой проговорил Вахтанг, — но ничего, у тебя все впереди! Впрочем, что это мы разговариваем стоя? Толик, усади нашу гостью!

Охранник подвел меня к ужасному креслу и толчком усадил в него. На меня накатила такая омерзительная слабость, что я стала послушной и безвольной, как тряпичная кукла. Правда, если бы я и захотела сопротивляться, это наверняка ничего бы не дало — силы были слишком неравны.

Толик пристегнул мои руки ремнями к подлокотникам кресла, затем нагнулся и точно так же закрепил щиколотки. Ужас нарастал в моей душе, как снежный ком, и казалось, я скоро не выдержу и дико закричу или просто умру от страха. Однако я каким-то невероятным усилием воли взяла себя в руки и проговорила дрожащим, неуверенным голосом:

— Не объясните ли, что произошло? Прошлая наша встреча была обставлена куда приличнее… Мы беседовали в прекрасно оборудованном кабинете, секретарша приносила кофе, а теперь — какой-то сырой грязный подвал, напоминающий эсэсовские застенки…

— Что произошло? — переспросил Вахтанг, подняв тяжелые веки. — Я думаю, это ты должна объяснить, что произошло. Я тебе поверил, думал, ты действительно ничего не знаешь о деньгах… Макс еще тогда говорил мне, что ты в деле и тебя надо как следует тряхнуть, но я его не послушал!

— Но я действительно абсолютно ничего не знаю! Я о деньгах услышала только от вас!

— Вот как? — прогремел под сводами подвала второй голос, злобный и истеричный.

Я оглянулась, насколько позволяло кресло, и увидела, что из небольшой дверцы, которую я сначала не заметила, появился старый знакомый Макс с лицом злого, испорченного ангела.

— Вот как? А тогда как же случилось, что ты профессионально ушла от слежки? И что ты делала сегодня весь день? Наш человек доложил, что у тебя наверняка были сообщники!

— Да какие сообщники! Ваш человек просто придурок! Я наняла уличных мальчишек за сто рублей, чтобы они прокололи ему шину!

— Ах вот как! — Макс подошел ко мне и наклонился, глядя прямо в глаза. — Для чего же это тебе понадобилось, если ты такая невинная и ничего не знаешь ни о каких деньгах?

Он распрямился и повернулся к молча наблюдавшему за происходящим охраннику:

— Инструменты! Сейчас она у нас запоет, как Монсеррат Кабалье!

— Постой. — Вахтанг взял Макса за плечо и, отведя немного в сторону, заговорил вполголоса, однако достаточно громко, чтобы я почти все могла расслышать: — Мне кажется, ты слишком спешишь. Если начать с ней работать по твоей методике, потом ее уже нельзя будет отпустить… Она будет уже отработанным материалом, от которого придется избавляться…

Я догадывалась, что Вахтанг ведет этот разговор специально для меня, чтобы запугать меня еще больше и заставить выложить все, что я знаю, и мне стало еще страшнее, чем прежде, если это возможно. Услышать, как меня спокойно и деловито называют «отработанным материалом», от которого придется избавляться… это было куда страшнее истеричных угроз «безумного Макса».

Однако Макс то ли не понял тонкую психологическую игру своего партнера, то ли в силу своей истеричной натуры не мог ему достойно подыграть, во всяком случае, он закричал, совершенно не владея собой:

— Снова тянуть? Опять выжидать? Ведь Баранович со дня на день потребует свои деньги!

Эти слова прозвучали для меня как удар грома среди ясного неба!

Баранович! Тот самый крутой «спонсор» Ларисы Семашко, о котором мне сегодня рассказывала Нина Евгеньевна Аникеева! Нефтяной магнат, богатый и сильный человек… Вот, оказывается, кто стоял за всей этой историей! Вот чьи деньги судорожно ищут Макс с Вахтангом!

Картина происшедшего стала вырисовываться передо мной все яснее и яснее.

Лариса не удовлетворилась теми подарками, которые получала от своего богатого возлюбленного, и решила попросту ограбить его, пользуясь тем, что он что-то рассказывал ей о своем бизнесе. Она нашла себе помощника в той фирме, через которую Баранович прокачивал свои деньги — то ли отмывал, то ли обналичивал их. Видимо, не раз в своей жизни она пользовалась мужчинами, готовыми делать для нее черную работу, таскать каштаны из огня, но тут ей подвернулся Роман, который и сам был не промах, он не захотел рисковать своей жизнью ради ее прекрасных глаз, и тогда она нашла наивного человека, который был отдаленно похож на Романа… Таким человеком оказался Андрей Удальцов, который поверил в ее любовь и которому она уготовила жалкую роль — роль обгоревшего в машине трупа!

Однако не лучшая роль предназначалась мне. Я должна была разбиться в одной машине с Андреем, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что обгорелый мужской труп — это останки Романа…