Татьяна Луганцева - Нобелевская премия по сексу

– Приятного аппетита, – сказал он громко.

– Спасибо, – подавилась она куском курицы и закашлялась.

– Во дает! Скромность не твоя главная черта, я ошибся. Ворвалась ко мне в дом, рассорила с соседями, едва не сломала нос. Я лежу там в гостиной, истекаю кровью, жду лед, а она здесь ест.

– Я набрала лед, – метнулась к нему Агата с набитым ртом и протягивая ему салфетку со льдом, который уже начал таять. – А от таких соседей лучше держаться подальше и не селиться в таких райончиках!

Она вернулась за стол и продолжила уничтожать еду, сама не ожидая от себя такой бесцеремонности.

– Простите, не могу сдержаться, очень хочу есть… У вас так много еды, что вам жалко, что ли? – укоризненно посмотрела она на него.

– Да нет, не жалко, – присел на соседний стул Александр, приложив к переносице салфетку со льдом и удивленно рассматривая Агату, словно впервые ее увидел. – Может, объяснишь поподробнее, что произошло? Я думаю, что имею право это знать, – сказал он.

– Пить бы… – облизала пальцы Агата.

Александр встал, принес два стакана и бутылку дорогого виски.

– Пить, а не выпить.

– И выпить, и пить, – поправил он ее и вынул из холодильника пакет с соком.

Выпив виски, Агата закрыла глаза и наслаждалась ощущением тепла от горячительного напитка, разливающегося у нее внутри.

– Хорошо…

Сам Александр отпил совсем чуть-чуть и с усмешкой уставился на нее своими чудными глазами похитителя женских сердец. Агата распрощалась с еще одним своим заблуждением: Александр не был геем. Она выдохнула воздух и рассказала ему все, что с ней произошло. Хозяин дома внимательно выслушал ее, отпил глоток виски и совершенно справедливо поинтересовался:

– А зачем ты сюда приехала? Вернее, к кому? Ведь это закрытый поселок.

Агата отвела глаза.

– Я? Это… да ни к кому… Я заблудилась.

– А где твоя машина?

– Не так далеко отсюда…

– Хорошо, бензин я тебе дам, у меня должен быть в гараже или скачаем из моей машины.

– С «Мерседеса»? – спросила Агата.

– Откуда ты знаешь, что у меня «Мерседес»? – спросил Александр, который в отличие от Агаты сохранял четкость восприятия и ясность ума.

– Я? Да я не знаю… так, предположила… такой дорогой дом, и машина должна быть соответствующей, – принялась лепетать Агата.

– Очень хорошо, значит, ты сегодня от меня уедешь, – обрадовался Александр.

– Не выйдет! – Агата показала ему язык. – У меня минус четыре!

– Я бы не стал так строго к себе относиться, – скосил он глаза на ее грудь, – думаю размер «А».

Агата побагровела:

– Нахал! Вы это о чем?! Спрячьте свои наглые глаза!

– Куда же я их спрячу?

– Мне все равно! У меня зрение минус четыре, и я разбила очки! Как же я поеду?!

– Вот ведь, свалилась ты на мою голову, – сокрушенно сказал Александр, задумавшись.

– Давайте покурим? – предложила Агата.

Он молча встал и вышел, вернулся с коробкой сигар и пепельницей.

– Никогда такие не курила! – обрадованно потерла руки Агата. – Кроме того, как я пойду? У меня же нет юбки!

– Но здесь ты тоже не останешься, – покосился на нее Александр.

– А что? Я вам пригожусь, могу здесь убраться, приготовить что-нибудь…

– Спасибо, не надо! Ко мне три раза в неделю приходит домработница, – ответил Саша.

– Жалко… – вздохнула уже несколько захмелевшая Агата.

– А что, тебе нужна работа?

– Не отказалась бы…

– Ничем не могу помочь. – Александр закрывался от нее, словно моллюск в раковину.

– А почему вы живете один? Вы женаты? У вас есть дети? – Спиртное своеобразно действовало на психику Агаты.

– А почему мы задаем столько вопросов? – спросил он, улыбаясь.

– А почему у вас вся рука синяя? – не унималась Агата.

– Неудачно упал, устроит такой ответ? Ну, я смотрю, ты поела, попила…

– И выпила! – добавила Агата, сожалея, что разбила очки и не имеет возможности рассматривать его лицо, глаза и губы. Они обладали каким-то особым магнетизмом, то есть от них нельзя было оторвать взгляд, и они наводили на определенные мысли…

– Да, и выпила! Теперь тебе надо принять ванну, ты вся в грязи, а я подберу тебе кое-что из одежды. У меня нет женской одежды, но есть новый спортивный костюм, тебе он подойдет. Я, пока ты моешься, заправлю твою машину и сам отвезу тебя до города. Очень я сегодня добрый.

«Как же он хочет побыстрее от меня избавиться. Или ему есть что скрывать?» – подумала Агата и почувствовала себя очень гадко, так как этот человек, который ей вовсе ничем не обязан, спас ее от этих головорезов.

Александр ушел опять в недра своего жилища и вернулся с запакованным в полиэтилен темно-зеленым костюмом.

– Вот возьми. Я его не надевал.

– А какой у вас размер?

– Пятьдесят шестой.

– А у меня сорок четвертый.

– Подвернешь, – невозмутимо ответил Александр, – полотенца в ванной чистые, сегодня домработница все поменяла.

– А вы не сможете меня отвезти. – Агата искала причину, чтобы остаться и все разнюхать.

– Это еще почему?

– Какой у тебя рост? – перешла она на «ты».

– Метр девяносто.

– Вот! А я приехала на «Оке». Ты не влезешь в нее, – возликовала Агата, беря костюм и направляясь в ванную.

– Я как-нибудь сложусь… – задумался Александр. – Спинку не потереть?

В ответ Агата с силой захлопнула за собой дверь и быстро закрылась на замок. В руке она сжимала бутылку виски, нагло украденную с кухни. Еще один гадкий поступок за сегодняшний день.

Утро было отвратительным. Агата, в принципе никогда не злоупотреблявшая спиртным, помнила только одно, что вчера вечером, отмокая в горячей пенной ванне, она приняла не самое умное решение. Правда, приняла она его от безысходности. Она решила напиться до отключки сознания. Агата понадеялась на порядочность Александра, что он не выкинет ее из дома в таком состоянии.

Где-то в голове не переставая стучали молоточки и трубили трубы, но все-таки Агата справилась и открыла налитые свинцом веки. Яркий свет причинил ей резкую головную боль. Ей было плохо до тошноты. Но она заставила себя держать открытыми глаза, пересилила желание закрыть их и снова оказаться в темноте.

Над ней нависло женское лицо с ярко накрашенными поджатыми губами и черными подведенными бровями. Рыжие волосы были зачесаны в гладкую прическу. Даме было лет пятьдесят-шестьдесят, она была во всем темном, от чего ее бледное лицо казалось почему-то Агате воздушным шаром.

– Очнулась, – подытожила женщина увиденное.

– Все-таки до белой горячки… – прошептала Агата.

– Чего там лепечешь? Стыд-то какой! Как же так можно?! Совсем еще молодая и такое творишь?! Нельзя же так мужику на шею вешаться! Знаешь, сколько тут вас красоток бывает? Больше, чем на одну ночь, никто не задерживается. Дурехи вы, дурехи!