Дарья Донцова - Черт из табакерки

– С чего вы это взяли?

Куприн развел руками: .

– Так получается.

– Ну, пожалуйста, расскажите мне, – умоляюще протянула я вперед руки.

– Зачем?

– Мне надо знать.

– Зачем?

– У нее осталась дочь Вика. Ей тринадцать лет, надо же как-то объяснить ситуацию, подготовить морально.

– Девочку поместят в приемник-распределитель, – пояснил милиционер, – а потом устроят в детский дом.

– Как?!

– Не может же она жить одна.

– Я забрала ее к себе.

– Это незаконно. Вы не родственница.

– У нее есть дядя, – быстро нашлась я. – Антон, брат Альбины, ему разрешат взять девочку?

– Ему – да.

Я облегченно вздохнула. Пусть Тоша подпишет нужные бумаги, а жить Вика станет у нас.

– Альбина Соловьева, – размеренно завел разговор Куприн, – тщательно подготовилась к убийству супруга. Никита Николаевич был страстным любителем грибов, в доме их часто готовили, но последний съеденный им жульен оказался смертельным.

– Такое случается, – возразила я, – насобирал ложных опят, например, и привет… Да он на моих глазах съел огромную миску, доверху наполненную грибами!

Следователь взглянул в окно и возразил:

– Соловьев – опытный грибник и никогда не взял бы бледных поганок. Вы знаете, что экономка Лена работает в этой семье много лет?

– Да. Она тоже отравилась.

– Так вот. Елена рассказала, что Никита Николаевич всегда тщательно сортировал “добычу” и безжалостно выбрасывал все, что вызывало подозрение. И еще одно…

– Что?

– При вскрытии в организме был обнаружен стрихнин.

– Стрихнин?

– Да, согласитесь, трудно найти грибы, содержащие этот яд.

– Но… как же… Зачем?

– Думаю, из-за денег, – спокойно пояснил Куприн.

– Она богатая женщина!

– Это только казалось, хотя все атрибуты более чем безбедной жизни налицо: шикарный автомобиль, роскошный дом, драгоценности. Но все принадлежало мужу, а у самой Альбины на самом деле своего имущества не было. Экономка Лена рассказала, что супруги часто ругались из-за денег. В особенности Никиту раздражал Антон, которому Альбина, несмотря на категорический запрет, постоянно совала банкноты в карман. Лена припоминает, что каждый день Никита орал на жену: “Нахлебников кормлю, всех выгоню”. Вот дама и решила избавиться от муженька. По завещанию…

– Все отходило Вике, – быстро сообщила я.

– Ну и что? Девочка несовершеннолетняя, родная мать могла бы преспокойно распоряжаться всеми суммами.

– Но они жили вместе много лет!

– Вода камень точит. Накопилась критическая масса, и грянул взрыв. Экономка сообщила, что за день до убийства между супругами разгорелся невероятный скандал, они кричали друг на друга почти до утра, и Альбина потом долго рыдала, приговаривая: “Ну за что мне это несчастье. Боже, как тяжело…” Но самое главное…

Олег Михайлович, как хороший рассказчик, остановился на самом интересном месте, и я, забыв, где нахожусь, выкрикнула:

– Говорите скорей!

– Вчера утром позвонил человек. Странным голосом, слишком низким для женщины и слишком высоким для мужчины, информатор, пожелавший остаться неизвестным, сообщил: “У Альбины Соловьевой в матрасе кровати зашит яд”.

Разговор занял пару секунд, и Куприну удалось установить лишь то, что звонили из телефона-автомата, расположенного в вестибюле станции метро “Проспект Мира”. После некоторых колебаний прокурор выдал все необходимые санкции, специальная бригада явилась к Альбине и произвела обыск. В матрасе действительно оказался пузырек. И там…

– Содержался стрихнин, – безнадежно докончила я. – Ну дайте мне свидание с ней.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился следователь, – а вы попробуйте поговорить с подругой, убедите признаться. Все равно ведь докажу ее вину полностью. А чистосердечное признание, раскаяние очень хорошо действует на судей. Она вообще может легко отделаться… Ну лет пять, семь… Разумеется, если наймут хорошего адвоката. А вот если станет упорствовать, уходить в глухую несознанку… Судьи, правда, обязаны быть беспристрастными и толковать любое сомнение в пользу обвиняемого, но они тоже люди и, если подсудимый не вызывает никаких добрых чувств… Словом, чистосердечное признание облегчает положение подсудимого.

"Но увеличивает срок наказания”, – пронеслось в моей голове. Нет, если бы я попалась на крючок, ни за что не стала бы признаваться. Как в анекдоте: жена спрашивает у мужа:

"Дорогой, где ты был вчера?” – “В библиотеке”. – “Но тебя видели с красивой блондинкой у входа в гостиницу!” – “Я был в библиотеке”. – “Но моя подруга работает там горничной и заметила, как вам давали ключи”. – “Я был в библиотеке”. – “Но моя подруга сняла на фото вас в постели, вот, смотри, снимки”. – “Я был в библиотеке”.

Вот так: главное, не признаваться, пусть весь мир свидетельствует против вас, стойте на своем. В библиотеке, и точка!

Дверь открылась, ввели Альбину. Выглядела она не лучшим образом – костюм помят, волосы уложены кое-как и полное отсутствие косметики.

– Отлично, – сказал Олег Михайлович, вставая. – Времени вам час, пойду пока пообедаю, только вынужден запереть дверь снаружи.

После того как ключ три раза повернулся в замке, женщина подняла на меня глаза, казавшиеся без подводки больными, и пробормотала:

– Ужас, знаете, в чем меня обвиняют? Я кивнула.

– Бред, – воскликнула Альбина, – ну зачем мне убивать Никиту?

– Из-за денег.

– Господи, они и так мои.

– Нет, он все время вас ругал.

– Если каждая жена, на которую в запале накинулся муж, стала бы травить супруга, мужчин вообще бы уже не осталось. Подумаешь, кричал, эка невидаль! Да я не обращала внимания на его вопли. Тем более что у Никиты такой характер: ему поорать, как мне воды выпить, – несдержанный очень!

Я молча посмотрела на Альбину, потом сказала:

– Вы не любили его, жили лишь из-за денег. Терпели ради удобной жизни.

– Да кто сказал такую глупость? – вскинулась женщина. – Чушь!

– Вячеслав Константинович Рыбаков, – тихо ответила я, – он так радовался ночью, когда вы ему позвонили, правда, боялся, что кто-нибудь услышит. – Альбина вздохнула и забыла выдохнуть. Ее глаза расширились и начали вываливаться из орбит. Честно говоря, я немного испугалась, как бы ей не стало плохо. Но Соловьева кое-как справилась с эмоциями и пролепетала:

– Но, откуда вы…

– Знаю, и все.

– Бог мой, – всхлипнула Альбина, – теперь мне точно конец. Только поверьте, я не убивала мужа, я попала в жуткую ситуацию только из-за дочери, из-за Дашеньки…

Я сдержала чуть было не сорвавшийся с языка вопрос. Оказывается, еще какая-то Даша есть в этой истории.

– Ужас, ужас, – твердила хозяйка, – но я ни при чем…

– Вот что, – велела я, – рассказывайте все по порядку: про Рыбакова, Дашу и остальных, а там решим, что делать.