Дарья Донцова - Старуха Кристи – отдыхает!

К двадцати годам я четко составила о себе мнение: толстая, мрачная, никому не нужная, нелепая ошибка природы, невесть зачем явившаяся на свет.

Ну а потом я вышла замуж за Мишу. Не знаю, испытывала ли любовь к мужу, меня затопило безмерное чувство благодарности к человеку, который обратил свое внимание на никчемную Танечку. Я очень хорошо помнила слова к тому времени уже покойной мамы:

«Если случится чудо и колченогий старик решит жениться на тебе, следует быть ему благодарной и стараться вести себя так, чтобы супруг не разочаровался и не сбежал к другой, красивой женщине. Помни – твоя стезя домашнее хозяйство, вряд ли сумеешь сделать карьеру на работе».

И я старалась! Вскакивала в пять утра и неслась на рынок, чтобы муж к завтраку получил горячие сырники, мыла без конца квартиру, стирала, гладила. Правда, еда у меня получалась не ахти какая, а пыль победить я так и не смогла. И еще одно: меня никогда не баловали. Если я заболела, то все равно приходилось жарить мужу котлеты. В выходные Миша спал до полудня, а я бегала за картошкой, тащила неподъемные сумки.

Потом супруг внезапно умер, но я не осталась одна.

Господь одарил меня подругой, наверное, решил поощрить неумеху, теперь у меня есть Этти.

Слова лились из меня потоком, вперемешку со слезами и соплями, Гри молчал. Потом он вдруг схватил меня за плечи, встряхнул и сказал:

– Тебе нравится Аристарх?

– Нет, – удивилась я столь резкой смене темы разговора.

– А почему?

– Ну.., он слишком смазливый!

Гри усмехнулся.

– Значит, не во внешности дело. Тебя просто затюкали в детстве, да и муж попался гад.

– Не смей так говорить!

– Гад, – упорно повторил Гри, – пользовался тобой, небось понял, что ты один сплошной комплекс, вот и сел верхом.

– Миша любил меня.

– Правильно, а за что тебя не любить? Не пьешь, не бегаешь по мужикам, ломаешься у плиты!

– Я некрасивая.

– И чего? А потом, кто вбил тебе в голову эту чушь?

Посмотри в зеркало, очень даже миленькая.

– Толстая! Корова!

– Ну, во-первых, ты сейчас сильно похудела. А во-вторых, лично мне нравятся девушки в теле. Хочешь правду?

Я кивнула.

– Говори.

– Ты вполне симпатичная киса, – улыбнулся Гри, – с хорошим характером, не подлая, не дура, за такими парни в очередь стоят. Мне Рися вчера сказал: «Надо к Таньке присмотреться, надоели прошмандовки, пора жизнь устраивать».

– Ой, нет, – испугалась я.

– Почему? Он богат.

– Спасибо, не хочу.

– Красив!

– На мой взгляд, даже слишком, – фыркнула я, – просто мачо из рекламы сигарет. Брр! Помнишь, ты меня спрашивал про необитаемый остров? Так вот, с Аристархом никогда.

– А со мной? – вдруг спросил Гри.

Я хотела было возмутиться, но внезапно поняла, что мысль о совместном ведении хозяйства с Гри не вызывает у меня ужаса. Конечно, это не любовь, мне трудно увидеть в дедушке мужчину. Хотя не такая уж у нас и огромная разница в возрасте, и потом, Гри только внешне старик, похоже, душа у него моложе моей, да и разговаривает он не как дед. Если закрыть глаза, то можно принять моего хозяина за тридцатилетнего парня. Гри не кряхтит, не жалуется на здоровье, не говорит: «Вот в мое время сахар был слаще, а вода жиже», не осуждает других, не брюзжит, не стонет, не злится. И он принес помощнице в кровать пирожное, никто до сих пор никогда так не беспокоился обо мне. Если честно, то Миша не был внимателен, он никогда не поздравлял меня с 8 Марта, не дарил цветов. Вот Этти, та всегда…

Гри слегка толкнул меня в плечо, я обвалилась на подушку.

– Спи, тетеха, – велел хозяин, – вот на тумбочке вода и телефон. Чего случится, звони. Уж прости, но мне надо бежать, не скучай, скоро вернусь. Впрочем, могу попросить подежурить у койки Рисю.

– Не надо, – прокашляла я.

Холодная ладонь Гри снова легла на мой лоб.

– У тебя тридцать девять, хватит болтать, давай одеяло подоткну.

Я ощутила хлопки, хозяин старательно укутывал меня в перину, из глаз снова потоком полились слезы, потом на душе вдруг воцарилось спокойствие, и я неожиданно заснула с такой легкостью, словно сбросила с плеч два мешка со свинцовыми гирями.

Три дня Гри где-то носился, ни о чем не ставя меня в известность. Я выздоровела и бесцельно бродила по квартире, от скуки занимаясь хозяйством.

В четверг Гри никуда не пошел, он вызвал меня в кабинет и заявил.

– Сквозь тучи пробился луч света, сколь веревочке ни виться, а кончик видно, одним словом, я почти разобрался во всем.

– Да ну? – недоверчиво спросила я.

– Ага, – хвастливо подтвердил Гри, – теперь знаю, отчего Вера купила убогую комнатенку. Калягина никто не убивал, Андрей решил сбежать, но не один, а с женой.

Я чуть было не села мимо стула.

– Не может быть!

– Может, – закивал Гри, – очень даже может. Парочка надумала провести старость в комфорте и срежиссировала представление. Андрей собрал деньги у учеников, и на руках у него оказалась круглая сумма. Калягин спрятался где-то в городе и велел Вере избавиться от квартиры, но человека нельзя выписать со старой жилплощади в никуда, поэтому махинаторы подобрали самый дешевый вариант, чтобы много денег не терять. Потом Вера, прикинувшись бедной овечкой, продала роскошную квартиру. Ну-ка сложи двести шестьдесят и триста двадцать? Сколько тысяч получится?

– Пятьсот восемьдесят, – машинально ответила я.

– Вот, – поднял вверх указательный палец Гри, – огромная сумма. Они с ней и собирались уехать.

– Куда? И потом. Веру же убили!

– Ты мне не дала договорить, – рассердился Гри, – что за идиотская манера перебивать на полуслове! Калягин сволочь! Он придумал гениальный план. Сначала милейший Андрей Львович берет жену в сообщники, предлагает ей бежать вместе с деньгами. Помнишь, его первая жена Настя неоднократно подчеркивала: Андрей легко может уговорить любую бабу, дамы падают вокруг нею штабелями. Вера, которая, очевидно, до конца любила ветреного мужа, с радостью согласилась участвовать в спектакле.

Она изобразила скорбь и, опознавая изуродованное тело, заявила:

– Это мой Андрей.

Естественно, ни у кого сомнений не возникло, и неизвестный бомж был кремирован под именем Андрея Калягина.

Потом наступает следующий этап операции. Мадам корчит из себя суперчестную особу, желающую вернуть деньги ученикам, продает квартиру, покупает халупу. Все ее действия должны убедить окружающих: вот как жизнь ударила бедную Веру, мало того, что осталась вдовой, так еще и жилья лишилась. Получив всю сумму на руки, Калягина отправляется к мужу, который прячется где-то в необъятной столице…

Гри замолчал, потом ровным голосом добавил:

– Зря думают, что лучше всего затеряться в провинции, нет, там каждый новый человек на виду. А наш Андрюша не глуп, он в Москве кантуется. Небось снял квартиру в спальном районе в одном из огромных домов, где никто не знает, как зовут ближайшего соседа.